Русский Бокондо

Все произошло так быстро, что последний вопрос ухмыляющегося зулуса окончательно лишил Николая самообладания. Он только плюнул и в сердцах раздельно сказал по-русски:

— Да пошли вы все!..

Зулус внимательно дослушал до конца незнакомую речь, согласно кивнул. Молча подхватил тело и бесшумно скрылся в темноте.

Через пару дней Николай отправлял свой груз в Европу. В таможне Джим штамповал накладные, поделился последними новостями:

— Слышал, наш констебль утонул. Выловили где-то у причала.

— Не нашел для купания другого места?

— Да он давно спился. Говорят, как последний бушмен, стал даже шимияну употреблять. Пьяный в воду и свалился… Послушай, Питер, эти шкуры действительно кто-то покупает? Что, в Париже делают модные сумки из зебры? Ну и чудеса!

Отгрузка прошла без происшествий, и грузовой пароход поднял якорь. Только услышав его прощальный гудок, Николай почувствовал, как с души свалился камень. Отправился на почту и дал необходимую телеграмму.

ГЛАВА 22

Но за всеми этими заботами сиднем сидеть в Кейптауне Николаю не приходилось. Хитроумное начальство ставило порой весьма каверзные задачи.

После того, как устроился на новом месте, потребовалось осмотреть окрестности. Началось с того, что на наемном норвежском китобойце прибыл некий господин, которому следовало помочь. Вместе пошли на север к пустынным берегам соседней колонии Германская Юго-Западная Африка, в бухту Ангра-Пекена. Судя по морским картам и описаниям в лоциях, в здешних пустынных краях это было одно из немногих мест, где крупные суда могли загрузиться углем или просто отстояться в непогоду. Но командование флотом чужим картам не верило, поэтому прислало своего человека и велело все проверить на месте.

Несколько дней стояли на якоре напротив поселка Люде- риц, самого жалкого германского колониального владения на африканских берегах. Команда делала вид, что чинила машину, а Николай с напарником мотались на шлюпке вдоль унылых серых мысов и пустынных заливов довольно обширной бухты. Для отвода глаз ловили рыбу.

Берега были песок да камень, ни деревца, ни кустика. В нескольких дощатых бараках скучали представители германских колониальных властей, почти весь гарнизон ушел в поход на какое-то взбунтовавшееся племя. Поэтому неожиданным гостям были только рады и не приставали с расспросами. К тому же норвежский капитан оказался красноречивым собеседником, знал массу историй и щедро угощал немцев контрабандным коньяком. Тем временем Николай с напарником исписали много бумаги, одно уточнили, другое добавили, а кое-где и подправили. Затем китобоец ушел своим путем, а американский торговец Крейн вернулся в Кейптаун на шхуне, что время от времени доставляла в это забытое Богом место продовольствие, а в сухой сезон и пресную воду.

На восток в Дурбан Николай плавал один. Тут уж причина была законная, не просто морская прогулка с приятелем. Везде и всем объявлял — фирма готовится открыть второй магазин. Собеседники соглашались, этот быстро растущий южноафриканский порт на индийском океане по своему обороту начинает догонять Кейптаун, в нем можно делать хорошие деньги. Вот только с погодой на этот раз не повезло. Когда элегантный пароход местной компании вывел из Кейптауна, волнение было еще терпимым, но после того, как обогнули мыс Доброй Надежды, ветер стал крепчать. Словно оправдывая его прежнее название — мыс Бурь, Индийский океан встретил судно жестоким штормом. Черно-синие громады волн с гребнями белой пены закрывали горизонт, нависали над палубой и с грохотом рушились за кормой. Пароход валило с борта на борт, швыряло вверх и вниз. Стальной корпус выдерживал, но, казалось, что все его части ходят ходуном и вот-вот готовы рассыпаться. Порой от волны не удавалось уйти, и тогда громовой удар заглушал визг и скрежет металла, треск дерева.

Чтобы никого не смыло за борт, всех пассажиров загнали в каюты. Там их вместе с ворохом вещей швыряло от переборки к переборке, время от времени обдавала соленым душем прорывавшаяся через неплотно прикрытые люки и вентиляторы океанская волна. В этой холодной вонючей тьме люди страдали от морской болезни, одни плакали, другие молились. Николай мертвой хваткой вцепился в какую-то стойку, как мог, ободрял соседей по каюте. Лучше других понимал, что если корпус не выдержит, живым отсюда не выйдет никто. Проклинал свою беспомощность и жадно прислушивался к стуку корабельной машины, прорывавшемуся сквозь грохот ударов волн. Если машина работает, есть надежда, что продержимся и даже до порта дойдем.

Только на третьи сутки волнение стало стихать. Измученным качкой и духотой пассажирам разрешили выйти на верхнюю палубу, где их подчеркнуто весело приветствовал румяный толстяк, помощник капитана.

— Старик отсыпается после бессменной вахты. Просил принести извинение за отсутствие горячей пищи. Как сами видите, кормовую надстройку снесло за борт вместе с камбузом и шлюпками. Сколько лет ходим вдоль этих берегов, но такого шторма еще не видели. Один из рулевых говорит, что в прошлую полночь видел, как из пучины океана поднимался сам Адамастор!