Русский брат. Земляк

Милицейский карантин еще не закончился, и все запертые в здании уже ощущали некоторую общность. За каждым столиком разговор велся только о трагическом происшествии и сопутствующих обстоятельствах. Одни доказывали, что причины преступления кроются в «серьезном» бизнесе — нефтяном или автомобильном:

— В нашем кино крутятся не такие уже большие деньги, чтобы решать вопросы с помощью киллера.

Другие утверждали прямо противоположное — убийство, исполненное с редким сочетанием жестокости и профессионализма, это отголосок борьбы именно в сфере кино, точнее, видео.

— Евсеич вроде бы имел неплохие контакты с американскими фирмами. В последнее время они начали крестовый поход против «пиратских» кассет — надоело ежегодно терять десятки миллионов долларов. Через своих людей в Комитете по законодательству Думы Евсеичу наконец-то удалось протащить в прошлом месяце закон об уголовной ответственности за нарушение авторских прав.

После затхлого воздуха архивов и книгохранилищ дуновение моря проветривало легкие Каллистратова, забитые пылью тления. Он испытывал странное чувство. Такое испытал бы, наверно, палеонтолог, ушедший с головой в доисторические флору и фауну, если бы увидел своими глазами свежий отпечаток огромной лапы ящера. Человек лез вон из кожи, чтобы по ничтожной косточке воссоздать внешний облик гигантского чудища, а оно, оказывается, бродит по ночам где-то поблизости.

Сигаретный дым и аромат кофе соединялись с солоноватым запахом моря в заманчивую, дурманящую смесь, которая настойчиво говорила о лете, праздности, бронзовом загаре, доступных женщинах. Обо всем этом Каллистратов в последние годы крепко подзабыл — закрутился с книгой.

Тему о масонах подкинул Костя Квашнин, директор крохотного издательства, которое печатало все на свете: песенные сборники, советы огородникам, брошюры по астрологии, опусы из серии «Как нравиться мужчинам». Костя хотел слепить недорогую книжку в мягком переплете и даже показал макет обложки — фрагмент картины Босха с монстрами, пытающими грешников в аду.

— Покатит. Главное, чтобы это легко читалось. Не морочь себе голову библиографией и ссылками на первоисточники, не нужно цитат с заумным профессорским языком. Представь, что ты пишешь для человека, который регулярно смотрит по ящику фильмы ужасов. В конце концов придумай сам какой-нибудь обряд пострашнее. Лады?

Каллистратову как раз надоела редакционная суета, вечная гонка за сиюминутными сенсациями. Он с удовольствием ухватился за предложение, еще не зная что его ждет.

Через неделю он уже обложился толстенными фолиантами, уже хлопотал о пропуске в отдел редких изданий Государственной библиотеки. Комнату заполонили пронумерованные листки с выписками — они накапливались в папках, на полках, на столе. Потом выяснялось, что информацию нужно сортировать по другому принципу — чтобы обозреть как можно больше материала, он раскладывал листки по полу, цеплял булавками к обоям.

— Такому ответственному человеку как ты нельзя было браться за книгу по истории, — повторяла Алла. — Это дебри, ты оттуда просто не выберешься.

Олег и сам сознавал, что занялся совсем не тем, о чем его просили. Но то, что утверждалось в одной книге, убедительно опровергалось в другой. А третья брала обе версии под подозрение, даже не предлагая своей.

Он обнаружил, что писать о сегодняшней жизни нечто, еще не удостоверенное окончательно, гораздо легче. Эта жизнь была такой рваной, легковесной, изменчивой. Правда и ложь менялись местами чуть ли не ежедневно. Сегодняшнее нахальное преувеличение завтра становилось прописной истиной. Сама действительность словно подстраивалась под бесплотный мир масс-медиа.

Прошлое, наоборот, выглядело более тяжеловесным, устойчивым. Но оно ускользало каждый раз, когда Олег пытался разглядеть его подробнее. Рассыпалось, как мумии в египетских саркофагах, когда их неосторожно вскрывали профаны.

— Ты как будто расследуешь преступление, — удивлялась Алла. — Сличаешь показания давно умерших людей.

— У меня в руках больше ничего нет.

— Какая разница, все давным-давно прошло, — она отодвигала листки в сторону, чтобы присесть на диван. — Ты хотя бы подписал с Квашниным договор?

— Все эти договора ничего не стоят. Не стану же я нанимать адвоката, затевать процесс.

— Смотри, чтобы он тебя не обманул. Бери деньги по частям: написал главу — получил расчет.

Как большинство женщин Алла считала себя человеком сведущим…

Тем временем разговоры в кафе продолжались — одним ухом Каллистратов ловил обрывки:

— …Завтра увидим. Не представляю как будут проводить открытие. Тело, наверно, повезут самолетом в Москву.

— Бабки вложены, люди собрались. Так что все пойдет по намеченному плану. Почтят минутой молчания, скажут пару красивых слов. Сейчас ни у кого нет времени застывать в скорби — потом протрешь глаза, а тебя самого уже свезли на свалку…

— …Сколько нас еще продержат? Это называется я забежал с работы выпить чашку кофе.

— Позвонил бы, предупредил.

— Уже звонил и домой, и начальнику. Говорят — у тебя талант: кто-то утянет сыр, а ты попадешь в мышеловку.