Русский брат. Земляк

Трудно сказать, что привлекло внимание ближайшего из милиционеров: смуглая кожа, ненакрашенные губы, рука, опущенная в карман. Алексей увидел, как человек с резиновой дубинкой, в бронежилете, надетом поверх гимнастерки, направляется к ней.

Он двигался наперерез, отсекая Зибу от лысого человечка с кейсом. Обернулся и махнул рукой, чтобы привлечь внимание напарника. Неожиданно Зиба выбросила вперед руку — раньше чем прогремел выстрел, Алексей увидел как милиционер оседает, хватаясь за шею, как падают на землю, бросаются в разные стороны туристы из плотной кучки, как паника веерообразно распространяется по всему огромному залу.

Автоматически, не отдавая себе отчета, он вытащил пистолет и уложил на пол широкоскулого, который пятился назад с заклиненной в кармане рукой. Милиционер, сопровождавший Лобачева, незаметно для всех нырнул в водоворот паники. Подскочив к лысому человечку, Зиба прилепила ствол к его виску.

— Бери хотя бы двоих! — крикнула она мужу и за шиворот потащила трофей к выходу.

— Стоять! — кричал ей кто-то.

Алексей заметил, что пространство вокруг него стремительно пустеет. Еще секунда и его расстреляют сверху. Опершись левой рукой о перила, он перекинул сразу обе ноги и спрыгнул вниз с четырехметровой высоты.

Схватил первое, что подвернулось. Подвернулся локоть молодой блондинки в белом брючном костюме. Она завопила от ужаса. Алексей хотел бросить ее, но понял, что второй возможности выбирать ему никто не предоставит. Прижав блондинку за шею, он стал медленно, оглядываясь по сторонам, уводить ее за собой.

— Пусти человека, мразь, — глухо, с ненавистью выдохнул парень с косичкой, впалыми щеками и гитарой в кожаном чехле.

Он попытался потянуть на себя блондинку, ухватившись за ее белый пиджак рукой музыканта с длинными пальцами.

— Ты ее сейчас получишь, — процедил Алексей, внимательно отслеживая перемещения вооруженных короткоствольными автоматами милиционеров из дежурного наряда. — С пулей в позвоночнике.

Гитарист не стал повторять свое требование, но подругу не бросил и фактически добровольно стал заложником.

Постепенно вырисовывался расклад. Пассажиры частью забились по углам, скрылись за регистрационными стойками, частью попадали на пол. Каждый старался занять как можно меньше места и прекратил подавать признаки жизни, как жучок которого перевернул на спину грозный человечий палец. Алексей с Зибой подстраховывали друг друга: Зиба продвигалась к выходу, глядя вперед — он пятился, прикрывая тыл.

Из глубины зала и со второго этажа их держали под прицелом, но огонь не открывали, чтобы не задеть пленников. Как всегда в таких случаях информацию отсылали снизу вверх. Никто из промежуточных начальников до поры до времени не хотел брать на себя ответственность и отдавать приказ стрелять. Потом, когда решение будет принято, его исполнят, не останавливаясь перед десятками трупов. Но теперь можно легко, в два счета оказаться крайним.

Зиба втащила Лобачева в пустой рейсовый «Икарус». Водитель автобуса настолько перепугался выстрелов, что выскочил из кабины и скрылся, вместо того чтобы просто отъехать подальше от места событий. Алексей предоставил молодой паре сиденье, а сам устроился у них за спиной.

— Не мешало бы тронуться с места, — обернулся он к Зибе.

— Куда? Шоссе сейчас перекроют, автобус где-нибудь на полдороге спокойно расстреляют из гранатомета. Потом скажут, что террористы взорвали бомбу. Здесь, в аэропорту мне больше нравится. Куча иностранцев, скоро прискачут телевизионщики. Пока мы здесь, можно рассчитывать на переговоры.

Попавшая в заложники пара о чем-то шепталась, обнявшись. Насупившийся Лобачев протирал платком стекла очков. Вдруг недалеко от автобуса с визгом притормозило такси. Оттуда выскочил человек с всклокоченной курчавой шевелюрой и тяжелой сумкой через плечо. Он явно опаздывал и, ничего не подозревая, бегом кинулся к зданию аэропорта.

— А ну давай сюда! — крикнула Зиба в окно.

Курчавый только пожал на бегу плечами и замотал головой.

— Иностранец. Вот кого нам не хватало для полного комплекта.

Зиба выстрелила в воздух. Бегущий человек замер как вкопанный и поднял руки кверху.

— Вот молодец. В автобус, в автобус! — Зиба решила, что это слово на всех языках должно звучать приблизительно одинаково.

Послушно подойдя к двери, иностранец остановился на расстоянии трех шагов от нее и стал торопливо, с жаром лопотать на своем.

— Итальянец, — определил Алексей, отмахнувшись от протянутого бумажника.

Курчавый никак не хотел становиться заложником. Он встал на колени и поднес к губам нательный крестик на золотистой цепочке. На больших карих глазах выступили слезы.

— Втащи его внутрь, — приказал Алексей музыканту.

Высунуться самому — тут же «щелкнут».

Музыкант уже знал, что последует за отказом. Его щеки ввалились еще больше, как будто нервное перенапряжение пожирало плоть. С мучительным усилием он оторвался от своей любимой. Переставил негнущиеся палки-ноги.

— Пошевеливайся, пожалуйста, — выдавила Зиба две ядовитые капли.