Русский брат. Земляк

Вдруг над головой звякнуло и что-то холодное сдавило горло. Это Зиба тихо как кошка зашла ему за спину и накинула на шею цепочку от наручников. Крутанула еще на пол-оборота — петля затянулась, вдавилась в кожу. Валик уже не мог издать ни звука, только хрип. Он хватал воздух руками, надеясь уцепиться за что-то, лицо исказила гримаса боли.

Сама Алина только в последнюю секунду заметила подкравшуюся Зибу. Теперь, завороженная ужасом, наблюдала как меняется лицо, которое еще совсем недавно выражало целую палитру чувств: сомнения, нерешительность, возмущение чужой жестокостью, восхищение красотой, такой близкой…

Лицо растягивалось то в одну, то в другую сторону как у резиновой игрушки, которую мнут детские пальцы. Надувались сосуды на висках, выворачивались губы, вылезал наружу язык. Глаза набухали, вылезали из орбит, зрачки то западали вниз, то закатывались кверху.

Прошло секунд пять, которые показались Алине вечностью — охранник валялся на полу с красной узорчатой полосой на шее.

— Зачем? Я почти его уговорила.

— Не успела бы. Слышишь?

Судя по запаху бензина поднимался из подвала Сергей. Алина вытянула у его напарника пистолет, протянула подруге.

На этот раз та сполна воспользовалась преимуществами внезапности. Неожиданно выступив в дверной проем, она подкосила охранника двумя выстрелами в ноги. Прежде чем Сергей успел хоть что-то сообразить, подскочившая Алина обезоружила его и забрала ключи от наручников.

— Присмотри за ним! — крикнула Зиба, взбираясь по лестнице.

Казначея нигде не было видно. Наконец, он отыскался в углу, за большим платяным шкафом. Услышав выстрелы, он заподозрил неладное и не нашел ничего лучшего, чем затаиться здесь с бокалом в руках.

Рукояткой пистолета Зиба выбила ему передние зубы — в отместку за тот удар, которым казначей сбросил ее со стула. Потом защелкнула наручники, еще сохранившие тепло ее запястий. Арефьев протянул руки без сопротивления — он как-то обмяк, скривил рот, будто собирался заплакать.

Алина с трудом приволокла из подвала двадцатилитровую канистру и поливала одну комнату за другой.

— Вы в своем уме, девочки? — забормотал хозяин. — Я просто хотел попугать.

— А теперь тебе будет страшно.

— Хочешь получить ровно миллион в баках? Устраивает?

— Давай, — равнодушно согласилась Зиба.

— Мне только нужно позвонить. Не бойся, я не скажу ничего лишнего — можешь взять меня на мушку. Человек привезет деньги, я просто скажу, что они мне срочно понадобились. Мы сделаем так, что он ничего не заподозрит. Ты берешь деньги и…

Забрав у подруги полупустую канистру, Зиба щедро, не скупясь плеснула на казначея. Арефьев обреченно глядел, как расплываются темные пятна на костюме, словно это пятна трупного разложения проступали сквозь ткань.

— Тебя достанут, — пообещал он. — И ее тоже.

— Можешь утешаться этим, когда запахнет паленым.

Зиба решила поинтересоваться, чем занят второй ее обидчик. Старший из охранников успел доползти до окна и уцепиться за подоконник, когда она остановила его, насквозь пробив пулей ладонь.

— Кажется все. Выкатывай машину на дорогу, — сказала она Алине.

Сверху доносились ругань и проклятия казначея. Хороню, что ночью сюда никто не звонит — знают, что Арефьева все равно не добудиться. Алина вышла из дома, оставив открытой дверь. Подожгла зажигалкой бензиновую дорожку — огонь резво побежал внутрь. Полыхнул в прихожей, почти сразу же загудел в холле. Подняв голову, она заметила отсветы уже в окнах второго этажа.

Глава седьмая. Отчет для «Королевской арки»

После пожара в доме казначея «солнцевские» решили согласиться на переговоры. Они только не знали, с кем их вести. Для начала заключили мир с тремя группировками, которые состояли на подозрении. Были восстановлены «границы» конца прошлого года, с аннулированием последних захватов «солнцевских».

Руководство группировки решило, что продемонстрировало добрую волю и готовность идти на компромисс. Теперь главный противник должен был выступить из тени и объявить условия окончательного «прекращения огня».

Они оказались неожиданными. Одному из доверенных людей «солнцевских» в МВД позвонил незнакомец и разъяснил, что ребята должны быть готовы к услугам. Когда и в какой форме — об этом известят заранее. С одной стороны условия оказались неожиданно мягкими: они не затрагивали доходные статьи. С другой — довольно суровыми — от лидеров группировки фактически требовали принять на себя обязательство служить. Пусть эпизодически — чьим-то интересам, работать — пусть время от времени — на «чужого дядю».

Это было мучительно для самолюбия. Но после гибели Глебова и Арефьева уже никто из главарей не чувствовал себя в безопасности. Пришлось утешаться тем, что все преходяще, когда-нибудь настанет момент переиграть условия по-другому.