Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)

Зато — в отличие от авторов Декларации Независимости — идея всеобщего избирательного права очень понравилась коммунистам и социалистам. «Ирония всемирной истории ставит всё вверх ногами. Мы, «революционеры», «ниспровергатели», мы гораздо больше преуспеваем с помощью легальных средств, чем с помощью нелегальных или с помощью переворота. Партии, называющие себя партиями порядка, погибают от созданного ими же самими легального положения», — писал Фридрих Энгельс в 1895 г. в своей статье «Введение к работе К. Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 г. по 1850 г.», восхваляя universal suffrage [22].

После Первой мировой войны всеобщее избирательное право стало все больше и больше вытеснять имущественный ценз. Массовые армии образца Первой мировой войны требовали и массовых избирательных прав. В результате во многих частях Европы всеобщее избирательное право стало приводить к власти анархические, коммунистические или национал-социалистические режимы, а те, в свою очередь, все более и более снимали ограничения для избирателей. Но подлинное триумфальное шествие всеобщее избирательное право начало с СССР.

«Только в СССР всеобщее избирательное право, провозглашенное Сталинской Конституцией, не знает никаких ограничений», — гласит сталинский «Словарь в помощь избирателю к выборам в Верховный Совет СССР», и этот словарь почти прав: формально Сталинская конституция 1936 года предоставляла избирательное права, всем, с 18 лет, в т. ч. женщинам, в то время как в абсолютном большинстве свободных стран имущественные и возрастные цензы еще существовали.

Единственное, о чем умалчивает «Словарь» — это о том, что в это время в Европе была и другая страна с подлинным всеобщим избирательным правом. Это была фашистская Италия, где Муссолини в 20-х годах ввел всеобщее избирательное право, в том числе для женщин.

Однако как общепринятая норма, не знающая исключений, всеобщее избирательное право утвердилось на Западе, именно после Второй мировой войны, и это было абсолютным забвением принципов Отцов-Основателей и капитуляцией перед тоталитарными режимами. Нельзя было ответить на вопрос: «А почему вы лишили избирательного права неграмотных и нищих?», не открывая фланга для убийственной критики со стороны левых. Всеобщее избирательное право в конечном итоге привело к ползучему социализму, зарастанию государства и превращению его из инструмента обеспечения прав граждан в инструмент обеспечения благ избирателей.

Идеология

С момента создания Коминтерна и выделения Сталиным гигантских сумм на подготовку общественного мнения в интеллектуальных кругах Запада стала доминировать левая идеология. Я отнюдь не хочу сказать, что она родилась при Сталине, опять-таки вовсе нет. Первым «левым» в современном смысле слова на Западе был Жан-Жак Руссо, а первой левой революцией — Французская революция 1789 г.

Но никогда мы не видели такого тотального, масштабного наступления как на основы рынка, так и на обязанности государства, связанные с применением насилия для защиты прав и свобод своих граждан, как с 1920-х годов.

Никогда мы не видели такого очевидного игнорирования реальности, как со стороны «полезных идиотов», которые клеймили «буржуазный кровавый режим» за «нарушение прав трудящихся», и в то же время в упор не видели сталинского ГУЛАГа и Голодомора.

Во времена вьетнамской войны американские левые с упоением разоблачали «зверства американской военщины» во Вьетнаме и не видели, что упорядоченное, тотальное, возведенное в ранг стратегии зверство есть главное оружие вьетконговцев, с помощью которого они и добились победы. Во времена гонки вооружений «борцы за мир» требовали разоружения от западных стран, изумительным образом игнорируя тот факт, что на гербе противостоящего им «мирного СССР» изображен весь земной шар и что 90 % промышленности «мирного СССР» работают на производство вооружений.

Я понимаю, что не все леваки были платными агентами Коминтерна. Но понимаете, какая штука: в XIX в., когда коммунистов и социалистов было пруд пруди, а результатов социализма в глаза никто не видал, на другом конце политического спектра существовал мощный, оппонирующий им классический либерализм. А вот в XX веке, когда результаты социализма, хотя бы и за железным занавесом и за Берлинской стеной, бросались в глаза, как слон на улицах Лондона, — вдруг голоса левых всех сортов стали беспощадно забивать эфир на всех волнах, и даже само слово «либерализм» было украдено и стало обозначать левую идеологию, диаметрально противоположную Адаму Смиту и Джону Стюарту Миллю.

Ложь — это более выгодная стратегия для тоталитаризма, чем хвастовство. Это стало понятно уже тогда, когда Гитлер, построивший свою идеологию на хвастовстве, проиграл Сталину, строившему свою идеологию на лжи. Сталинский СССР готовился к войне, а говорил о мире. Уничтожил всякую свободу — а формально пользовался всеобщим избирательным правом.