Русский быт в воспоминаниях современников

Мы пробыли на море шесть недель, при чем не обошлось без бурь, от которых, однако, благодаря Провидению, мы не погибли, и наконец, в августе прибыли в С.-Петербург в самом жалком положении и без копейки денег. В довершение всего, отец мой не застал там своего брата, который был в Москве при дворе, т. е. в двухстах лье расстояния. В эту критическую минуту он обратился к некоему Дюбюиссону, французу, который содержал гостиницу и знал его брата. Этот господин продержал нас у себя в течение двух недель, после которых отец мой, оправившись с дороги, решился продолжать путь до Москвы, чтобы там пристать к дяде. Для этого пришлось ему прибегнуть к помощи одного знакомого, от которого с большим трудом достал он взаймы десять экю[37]), чего едва достаточно было для такого дальнего путешествия, так что нам пришлось сложить наши скудные пожитки на маленькую тележку, которая отправлялась в Москву с вином, а самим пешком идти за русским извозчиком, с которым мы могли объясняться только знаками, питаться всю дорогу только хлебом и молоком и часто спать под открытым небом, где нас заедали комары, которых там множество, потому что там местность болотистая; были сильные жары, какие обыкновенно бывают в России летом. Почти непостижимо, каким образом отец мой и я могли перенести все, что пришлось терпеть в эти шесть недель, но наконец мы дошли до Москвы, где надеялись отдохнуть от всех наших бед. Но Провидение распорядилось иначе. На наше несчастие мы пришли в эту столицу в то время, когда половина ее погибла в пожаре. Мы сами прошли восемь верст (2 лье) местностью, опустошенной пожаром, разыскивая место, где некогда находился дом моего дяди, тоже сгоревший до тла; дяде не удалось ничего спасти, и он должны был сам выскочить из постели и спастись в окно со всем семейством. В таком то печальном положении мы застали того, от которого ждали себе помощи и облегчения всех бед, претерпенных нами в это бесконечное путешествие. Насилу у него нашлась квартира, где поместиться; большие господа присылали ему дров. Мы пробыли с ним шесть месяцев, тогда отец мой, не желая быть в тягость брату, и встретившись в Москве с одним знакомым своим бригадиром, Роланом, которому императрица Анна только что вверила за его долгую службу начальство над Архангельском, решился по его совету отправиться с ним. Бригадир жил один, был преклонных лет, и обещал отцу моему все удобства, какие сам мог доставить себе в подобном захолустье. Он захотел, чтобы отец взял меня с собою, чтобы определить меня в военную службу, в которую и отдали меня с чином сержанта в Вологодский полк, обещая повышать меня впоследствии, по мере того, как будут прибавляться мои годы, — так как мне в то время было одиннадцать лет. Мы вместе с ним выехали из Москвы, в июне месяце в Архангельск, куда ехали четыре недели, хотя совершали путешествие в экипаже. Путешествие это было довольно трудное до Вологды, где мы сели на барку и поплыли по реке, называемой Двиною. Это плавание, хотя не особенно опасное, было весьма тяжело вследствие жаров и комаров, от которых не было отбою, несмотря на то, что постоянно заставляли драгунов, служивших в конвое коменданта, курить и жгли дрова на барке.

Наконец, мы прибыли в Архангельск с комендантом; все офицеры вышли его встречать. Для коменданта Ролана был приготовлен большой деревянный дом, потому что во всем городе каменных зданий были только губернаторский дом и магазины, куда складывались товары. Улицы вымощены бревнами, потому что почти весь город стоит на болоте.

«Записки».

Позье

ОТ ПЕТЕРБУРГА ДО МОСКВЫ

(Из писем 1730 г.). Мы выехали из дому 5 марта в санях; это экипаж, сделанный из дерева, наподобие колыбели и обитый кожею; в нем можно лежать, как в постели, одевшись одеялом; жаль, что в санях не может поместиться более одного человека, это лишает удовольствия иметь общество. Мы ехали днем и ночью и прибыли в Москву 9-го числа. Вы скажете, мы очень скоро ехали? что на это отвечать? не находя для отдыха хорошего помещения в дурных комнатах, мы на станциях переменяли только лошадей; кушаньем же на всю дорогу запаслись дома. Народ весьма учтив, но так угнетен бедностью, что едва виден в нем образ человеческий. Если исключите хижины, расположенные на некотором пространстве вокруг почтовых дворов, то вам представится страна пустынная, в которой нет ни городов, ни гостиниц. Густой лес, покрытый снегом, представляет какую-то очаровательную картину; я часто воображаю, что снег на древесных пнях и ветвях превращается в многоразличные фигуры! Между прочим я видела медведей и волков, которые теперь царствуют в лесах.

«Письма».

Леди Рондо

СЛУЖБА ДВОРЯНИНА НА ВОСТОЧНОЙ ОКРАИНЕ