Русский быт в воспоминаниях современников

Бывший в деревнях государственного казначея управителем г. З., первый мой в Белоруссии знакомец и приятель, открыл мне желанный случай. Он, поздравя меня в новой должности, спросил:

Знаю ли я, где теперь экономии директора секретарь Б.?

— Не знаю…

— Он торгует мачтами, вырубленными из казенных лесов…

— Это любопытно, скажите яснее.

— В казенных имениях есть мачтовые леса; ими часто пользовались арендаторы казенных имений и другие, по милости секретарей директора экономии; яснее вам сказать: леса сплавливали в Ригу, под именем помещичьих, казенными крестьянами, и получали за то немалые суммы денег, а директоры этого не видали, или видеть не хотели, или имели причины не хотеть. До этого мне дела нет. Случилось и мне несколько попользоваться, когда я жил по соседству с казенными имениями, управляя деревнями государственного казначея, однако ж промысел сей бросил, во-первых потому, что он, при случае обнаружения больше принесет несчастия, нежели при удачных случаях прибыли; во-вторых потому, что я уже теперь, славу Богу, доволен, ничем не нуждаюсь; а в-третьих потому, что секретарь Б. меня обманул. Он слишком много воспользовался, а я только был на него работник.

Теперь он сам работает в казенном старостве NN., а тамошний казенный эконом Ольшевский погонит Двиною казенные мачты, казенными поселянами, в Ригу, под именем помещичьих. Они вырученные за продажу деньги разделят, а вы теперь губернский казенных дел стряпчий. Вот вам и яснее, заключил г. З.

— Понимаю — сказал я — всю силу ясности и всю обиду моего звания. Поверьте, что я не дам им воспользоваться казенным добром и моею слабостью, и вам благодарен за открытие мне казенного воровства.

Вскоре Б. возвратился и меня посетил. Я встретил его приветствием:

— Что, брат, ездил торговать казенными мачтами, под названием мачт Ольшевского!..

— А что? разве об этом кто знает?..

— По крайней мере, мне это известно.

«Ну, эта беда не беда, когда она известна одному только; а сколько вам за это надобно? вот задаток на пять сот рублей, двадцать червонцев, — и тотчас высыпал из кошелька на стол — а остальные, какими прикажешь, серебром, золотом, ассигнациями, чрез две недели, получите». Дело сделано! и имевший ревность открыть похищение с похитителями поладил. Честь, нравственность уступили место пороку, но уступивши, не оставили меня без наказания, которого я и был достоин, ежели это достоинство.

Я должен сказать, что не корыстолюбием побужден был к нарушению моей должности, но стыдом — может быть ложным, — что губернский стряпчий не в силах иметь ни стола, ни дрожек, а только едва может собраться во что одеться по приличию своего звания, как, между тем, некоторые чиновники и секретари щеголяют и изобилуют; и по сей наружности, начальство ценит их достоинства.

Проходят вместо двух 4 недели, проходят и два месяца, а уплаты нет; напоминании мои о взаимном соблюдении нашего тракта были тщетны, и я увидел, что я дал себя обмануть. Но нечего было делать, как только терпеть…

Но — чудное и непостижимое сплетение вещей! и, ежели взять в замечание некоторые прошедшие в нашей жизни места, которые нас интересовали, или заботили, то найдем, что действовала ими какая-то невидимая пружина, которая двигала и распоряжала все по своим законам с намерением, на-прим.: я, замешавшись в шайку людей, неимеющих слабости руководствоваться нравственностью и самою честью, расхорохорился и сам поправить себя пороком мщения, под образом должности, и не знал с чего начать; а нечаянной случай указал мне путь:

В один день, когда я шел в присутствие, встречается мне на улице куча мужиков, человек 12. Я от роду моего никакого мужика, встречающегося со мною в городе, не спрашивал, кто он? откуда? куда? а теперь без малейшего намеререния, по непонятному инстинкту, спросил.

Они отвечали: «из казенного староства NN.».

— Кто у вас эконом? где он теперь?

— Ольшевский; он поехал в Ригу, а мы, теперь, туда мачты сплавливаем, и зашли с берега в город купить харчей на путь.

Мачты Днепром сплавливаются до некоторого расстояния; а оттуда сухим путем до реки Лучосы, впадающей при Витебске в Двину, а по Двине весною сплавливаются они в Ригу.

— В чьем лесу вырублены мачты?

— В казенном.

— Кто были работники?

— Мы, и рубили всею волостью, по приказанию эконома Ольшевского.

Я велел им итти за собою в наше прокурорское присутствие; там написал все их показание в моем наместническому правлению представлении, — при котором представил и поселян — требуя, яко губернский стряпчий казенных дел, допросить их и дело исследовать по законному порядку. Наместническое правление отослало все в полицию, а полиция, тот же час допрося, представила в правление при рапорте допросы их, которые оказались во всем согласны с моим представлением.