Русский декамерон, или О событиях загадочных и невероятных

Чтобы доказать, что никакой тяжести у моей подруги на груди не лежало, я задумал тонкий опыт. Но так, чтобы сама подопытная об этом не знала. И пока она возилась на кухне с чаем, я нашел в кладовке пенопластовую коробку из-под магнитофона и воткнул в нее сверху полдюжины вязальных спиц, найденных там же. Незаметно положил этот прибор под кровать подруги в районе груди, благо конструкция кровати и упругость ее сетки позволяли это сделать. Когда хозяйка зашла в комнату, я попросил ее улечься на кровать и показать, где примерно находилась пресловутая тяжесть. Воспроизвела она всю сцену избавления от тяжести, включая нецензурщину, вскакивание с кровати и наблюдение за тенью в окне. Дальше был чай, а когда хозяйка снова вышла мыть посуду, я извлек свой пенопластовый прибор и пилкой для ногтей отметил глубину, на которую спицы погрузились в пенопласт под тяжестью подопытной. Суть эксперимента заключалась в том, что если на женщину надавит сверху какая-нибудь тяжесть, то это неминуемо отразится на глубине погружения спиц в пенопласт. По секрету скажу вам, что такой прибор был опробован мной еще в молодости на проверке верности любимых подруг в мое отсутствие и показал достаточную точность. Я пошел спать в отведенную мне комнату, а приятельница расположилась в своей. Заснуть я никак не мог — непривычная постель, чужая комната…

Часа в три ночи я услышал приглушенные стоны в соседней комнате, а когда дело дошло до нецензурщины, уже был там. В свете фонарей с улицы я увидел матюгающуюся приятельницу, лежащую на спине и пытающуюся сбросить кого-то с груди. Я почувствовал, что она прикладывала к этому «кому-то» немалую силу, и когда, наконец, этот «кто-то» был сброшен, то я заметил, что «он» хоть и хорошо виден не был, но и абсолютно прозрачным не выглядел. Просто воздух в том месте, где находился «он», был как-то гуще и темнее обычного. Покрутившись по комнате, «он» метнулся к окну и исчез сквозь стекла. Несколько мгновений я видел размытую тень в окне, благо фонарь на улице был как раз напротив него. Зажгли свет, приятельница, всхлипывая, стала приводить себя в порядок, а я, не теряя времени, извлек пенопластовый измеритель из-под койки перепуганной женщины и посмотрел на спицы. Они оказались погруженными в пенопласт сантиметра на три глубже, чем только от веса подопытной! Последующие измерения показали, что это соответствовало дополнительному весу около пятидесяти килограммов!

Конечно же, на погружение спиц повлияла динамика ерзанья и подскакивания на кровати, но даже если я ошибся вдвое, то все равно вес получился приличный!

Хозяйка ничуть не удивилась этому результату, но я-то, я, считающий себя противником всего трансцендентного, или попросту — чертовщины, сейчас «по-научному» взвесил беса, призрака, инопланетянина или кого-то там еще, формально не существующего…

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

А теперь — о призраке или привидении, названном поэтом Есениным «черным человеком». Мне тоже повезло, а может, напротив, — не повезло его увидеть. И вот как это случилось.

Испытал я как-то сильный стресс: мать моей первой Тамары «застукала» меня со своей уже замужней дочерью у нее в квартире рано утром, когда мы даже одеться-то не успели. Случился страшный скандал с истериками, после чего я стал панически бояться таких «разоблачений». Уж лучше это был бы сам муж — он уже стал моим приятелем, с ним как-нибудь договорились бы, без истерик во всяком случае. Беда не пришла одна — жена моя Лиля, неожиданно приехав в Москву, также застала нас с Тамарой, на сей раз в моей комнате в общежитии. Опять же последовал скандал, и мы с Тамарой вынуждены были расстаться. Приехала жена в середине декабря и тут же увезла меня в Тбилиси. Во-первых, Новый год приближался и она хотела встретить его со мной. А во-вторых, обнаружилась причина и посущественней.

Дело в том, что «разоблачение» меня в квартире Тамары, а главное — внезапный приезд жены и мой позорный разрыв с любимой женщиной так подействовали на мою психику, что я перестал спать. Сосед Вадим милостиво уступил нам комнату, перебравшись в другое — «культурное» общежитие (куда ранее перешли жить наши аспиранты), где так и остался в дальнейшем.

Но, несмотря на «комфорт», сон ко мне не шел. Я был слишком возбужден, в голову лезли нездоровые мысли; я лежал с открытыми глазами и мучился. Потом решил встать и хоть почитать что-нибудь полезное для диссертации. Выпил кофе, чтобы взбодриться и позаниматься «теорией» до утра.

День прошел как-то сумбурно — я с утра сбегал за выпивкой, познакомил жену с моими друзьями-собутыльниками — Серафимом и Лукьянычем; мы погуляли немного по заснеженному институтскому городку, а вечером выпили снова. Чтобы заснуть, я «поддал» как следует. Но сон снова не шел ко мне.