Русский феномен

5. Огромный территориальный размер, открытость границ, отсталость экономики и гетерогенность населения обусловили стойкость авторитарного правления на Руси. Любая форма конституционного устройства немедленно пришла бы в противоречие с одной из частей огромного российского космоса. В условиях особенного российского развития гораздо более гибкой была система, когда верховный правитель — будь он князь, царь, император, генеральный секретарь или президент — предпочитает не «причесывать всю страну под одну конституционную гребенку». Это чревато расколом, и православный, или коммунистический, или демократический царь предпочитает мириться с особой формой местного правления (скажем, в Грузии, Башкортостане или Калмыкии). Противоположный курс способен принести ему только нечто вроде очередной северокавказской войны. В какой-то мере это напоминает античный Рим, где принцепс не особенно старался ввести «двенадцать таблиц» города Рима или кодекс Юстиниана на всю подопечную территорию. Отношения патрон — клиент, московский правитель — местный вождь оказывались в обоих случаях гибче и жизнеспособнее. Когда любой московский правитель давал земли на кормление или привилегии постоянно перемещаемой номенклатуре, то он действовал по вековому канону, оказывающемуся живучее, жизнеспособнее, чем строгая норма писаного закона. Орудием приведения сражающихся клик в порядок был жестокий террор, выполнявший одну и ту же функцию — что при Иване Грозном, что при Сталине. Чистый результат этой доминирующей 1000 лет формы правления — жесткость на самом верху и сплоченность на самом низу при отсутствии живительно-действенных связей на самом важном — среднем уровне. Это и обусловило отсутствие «гражданского общества», решающую слабость российского государства на протяжении всех десяти веков его существования. И сегодня ярчайшей чертой России является система отношений патрон — клиент, наиболее жесткая связка, обеспечивающая собственно функционирование общества. Без понимания значимости этой связки Западу нечего стремиться вести дела с русскими внутри и вне России.

Национальная идея является продуктом согласия с существованием у представителей народа общих видения, дел, перспектив. Переживаемая российским обществом аномия не сломала систему его фундаментальных ценностей.