Русский генофонд на Русской равнине

Может возникнуть вопрос — а раз генофонд не хранит в себе культуру и традиции народа, то стоит ли такой генофонд сохранять? Авторы будут считать свою задачу выполненной, если читатели заинтересуются этим вопросом. Понимание того, что сохранение генофонда и сохранение культуры — понятия, слабо связанные между собой, осознание того, что решать эти проблемы следует раздельно — уже половина пути к ответу на поставленный вопрос. Нам остаётся повторить, что не науке, а обществу решать, что заслуживает сохранения. А наша наука может лишь указать, какие действия способствуют, а какие — бесполезны в деле сохранения биологического, генетического (а не культурного!) фонда народа.

В ЧЕМ ОТРАЖЕНО «БЛАГОПОЛУЧИЕ» ГЕНОФОНДА?

Итак, генофонд — это вовсе не то, что о нём говорят. Генофонд — это совокупность генов популяции (а один из уровней популяции человека — это народ). Эта совокупность генов, необходимая для существования популяции, изменчива и динамична, и эти изменения сказываются на самых разных сторонах жизни популяции. Поэтому зададимся вопросом: а какие опасности могут грозить генофонду? Что можно считать полезным, а что вредным для генофонда, что важным, а что несущественным?

Когда об этом заходит речь, то чаще всего называют наследственные заболевания и сокращение численности населения. Оба симптома неблагополучия объективны и интуитивно понятны. Гены наследственных болезней — это, несомненно, часть генофонда, и если их становится всё больше и больше, то это, с позиции здравого смысла, может сигнализировать о неблагополучии генофонда. Численность населения — если она снижается, то генофонд начинает непредсказуемо меняться под действием дрейфа генов (с точки зрения здравого смысла это скорее плохо, чем хорошо), а если численность становится ниже критической, то популяция исчезает, а значит и её генофонд тоже. Итак, у нас есть два свойства популяции, тесно связанные с сохранением её генофонда: численность популяции и частота в ней наследственных болезней. Но в чём состоит и как проявляется эта тесная связь? Можно ли в терминах численности и наследственных болезней говорить о деградации, или же, напротив, о сохранности генофонда? Давайте попробуем найти научный ответ на эти вопросы.

С точки зрения науки о генофондах — популяционной генетики — «индивидуальность», «суть» каждого генофонда заключена в его структуре. Как в сказке о Кощее Бессмертном — в глаза бросаются и дуб, и сундук, цепями к нему прикованный. Бросается в глаза то, что очевидно и что лежит на поверхности. Но всё же заветная «суть» бессмертия таилась в хрупком яйце и почти невидимом конце крошечной иглы. Именно здесь — в сохранении или разрушении этой тонкой структуры генофонда и таятся, на наш взгляд, гарантии его сохранения и опасности его разрушения. Но как эта структура генофонда связана с нашими интуитивными критериями — численностью населения и его наследственными болезнями? Попробуем разобраться.

Сначала договоримся о терминах. Главным популяционно-генетическим критерием состояния генофонда мы будем считать стабильность его структуры. Сохранение структуры генофонда — будет означать его собственную сохранность, а её разрушение — деградацию генофонда.

Мы не будем давать определения структуре генофонда — все определения сухи и самодовольны. Но ведь недаром в этой книге мы только тем и занимались, что выявляли структуру разных генофондов. Поэтому читатель знает, что о структуре генофонда нам рассказывают, во-первых, характер его подраз-делённости на субпопуляции и степень их изоляции (см. например сказку об изолах и миграх). Во-вторых, «генетический портрет» популяции: спектр аллелей и их частоты. В-третьих, пространственная изменчивость генофонда.

Это и есть три «лика» структуры генофонда. Для простоты рассмотрим их на примерах, прежде чем перейти к оценке благополучия генофонда.

ТРИ ЛИКА СТРУКТУРЫ ГЕНОФОНДА