Русский генофонд на Русской равнине

Если согласиться с таким историческим прочтением геногеографических карт, мы придём к неизбежному выводу: о генетической однородности, генетической «чистоте» русского народа (как, впрочем, и других народов) не может быть речи! Искать такую генетическую однородность, а тем более пытаться доказывать её — всё равно, что настаивать, что данный народ находится вне истории, выпал из мирового исторического процесса. Пока он живет и взаимодействует с другими народами, историче- ское время неизбежно создаёт не только культурные, но даже, как мы видели, биологические структуры, играющие роль хранилища исторической памяти народа. Именно благодаря этому генофонд приобретает свойство своего рода летописи истории народа.

§ 3. Через пространство — вглубь времён

В предыдущем разделе мы обратили время вспять: от географии современного населения вернулись на тысячелетие назад — к географии летописных славянских племён, в ту эпоху, когда формировался антропологический облик русского народа. Мы уже не раз вспоминали девиз Элизе Реклю, помещённый им на первой странице своего труда «Человек и Земля»: «География по отношению к человеку есть не что иное, как История в пространстве, подобно тому; как История является Географией во времени» [Реклю, 1906]. История и География — как двуликий Янус[23], как две стороны древней монеты. И потому историческая геногеография специально разрабатывает подходы и технологии для того, чтобы не разрывать связь истории и географии, а выявлять её.

Много методологических вопросов нуждается в дальнейшей совместной разработке. Как изучать хронологию геногеографического ландшафта? Как, выявляя связь времён, использовать «смену масштаба» геногеографических ландшафтов и контролировать результаты? Насколько устойчив геногеографический ландшафт? Надо определить и то, насколько структурообразующие элементы ландшафта зависят от технических приёмов картографирования: методов построения карт, их анализа, набора данных — от числа популяций и от числа признаков? И надо ответить на принципиальный вопрос, а возможна ли вообще пространственная стабильность выявляемых элементов ландшафта на таком огромном протяжении времени?

С тех пор прошли годы. Была разработана компьютерная картографическая технология, позволяющая и корректнее провести интерполяцию (для каждой точки карты учесть все изученные популяции, а не только самых ближних соседей), и корректнее оценить расстояния (Приложение). Появилась возможность оценить, насколько выявленные «возвышенности» и «долины» ландшафта зависят от техники картографирования: от методов построения карт и их анализа, от набора данных — числа популяций и числа признаков. Поэтому мы создали несколько серий компьютерных карт антропологии русского народа. Подробно они рассмотрены в разделе 4.4., а здесь мы приведём лишь одну из них: «электронную» карту (рис. 2.3.5), опирающуюся в точности на те же данные — те же популяции, те же признаки — что и «ручные» карты. Отличаются только методы.

Рис 2.3.5. Карта генетических расстояний от среднерусских значений до русских популяций.

^{Для расчёта расстояния использованы две меры — «интервальные» и евклидовы расстояния (квадрат разности между значением в данной точке и средним значением, нормированный на дисперсию). Впрочем, эти два метода очень близки: только при «интервальном» методе вместо самих значений признаков используется номер интервала, и, поскольку все признаки измеряются в номерах интервалов, отпадает необходимость в нормировке. Карты, полученные двумя методами, были похожи, и мы рассматриваем карту, полученную усреднением этих двух карт.}

Некоторые из ответов — в этом разделе.

ОТ «РУЧНЫХ» КАРТ — К ЭЛЕКТРОННЫМ