Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года

Она боялась признаться даже себе, какая это страшная штука – война. Их эшелон угодил под бомбежку. Ирина впервые увидела разорванных на части людей, горевшие тела среди нагромождения разбитых вагонов.

И позже, когда ее привезли в бригаду, Ирина растерянно смотрела, как хоронят раздетых до нижнего белья убитых солдат.

– Зачем их раздевают? – вырвалось у нее, хотя неглупая девушка сразу поняла причину.

– Одежка для новобранцев пригодится, барышня, – усмехнулся пожилой красноармеец из похоронной команды.

– Я не барышня, а лейтенант медицинской службы.

– Извините, товарищ лейтенант, если чем обидел, – с такой же добродушной усмешкой ответил красноармеец. – Больно вы молодая и красивая, а тут вон безобразие какое.

– Чего вы усмехаетесь, когда столько людей погибло?

– У кого слезы были, давно уже высохли. А на нашей работе кваситься нельзя. Закопаешь тысячу-другую покойников, свихнуться можно.

Ирина закончила институт по специальности «терапевт». Переучиваться на хирурга война времени не оставила. Первые дни занималась больными дизентерией. Первый раз в жизни увидела, как корчится и умирает от столбняка только что доставленный в санчасть молоденький боец.

– В ногу осколок попал, – объяснила ей медсестра. – Портянки, обмотки грязные, а прививку сделать не успели. Идите, Ирина Викторовна, ему уже ничем не поможешь.

Дня через три лейтенант Новикова уже ассистировала хирургу, который вскрывал грудную клетку тяжело раненному в грудь сержанту. Такие операции в госпитале делают, но здесь надо было спешить, человек истекал кровью.

Когда зашили рану, морщинистый пожилой хирург налил ей в кружку водки. Ирина подумала, что вода. Отпила с жадностью большой глоток и закашлялась:

– Зачем вы мне водку дали?

– Вы себя в зеркало видели? – спросил хирург. – Ну и не смотрите. У вас давление, лицо красное. Выпили немного, скоро успокоитесь. Может, даже поспите, если еще раненых не привезут.

Понемногу привыкала. Вскоре делала уже несложные операции. А когда поток раненых и обожженных красноармейцев и танкистов буквально захлестывал санчасть, ей поручали и тяжелых пациентов. Учись! Здесь война. Она расчухиваться время не дает.

В этот период как-то незаметно сблизилась с начальником штаба Николаем Ворониным. На войне любой женщине требуется поддержка, а тут признание в любви, обещание быть всегда рядом, даже после войны, от командира в немалой должности.

Впрочем, это не мешало Воронину писать теплые письма жене и детям, а первоначальная страсть постепенно превращалась в привычку. Начальник штаба уехал в порученную ему командировку, а Ирина после недолгого колебания пошла на свидание к Федору Ерофееву.

Обоим казалось, что вот она – настоящая любовь. Остались на ночь в небольшой теплой землянке, которую специально обустроили по приказу Воронина для Ирины.

Шептали друг другу нежные слова, почти не спали все эти ночи, пока отсутствовал Воронин. Не задумывались о будущем. Казалось, все уже решено.

Но перед возвращением начальника штаба Ирина вдруг словно опомнилась. Тем более состоялся разговор с командиром бригады. Зайченко предупредил ее:

– Смотри, доиграешься, Ирина Викторовна. Я в твои личные дела лезть не хочу, но и трагедий, как у Шекспира, мне не надо. Завтра Николай возвращается, узнает про ваши фокусы, за пистолет схватится. В общем, заканчивай свои любовные дела с Ерофеевым, иначе я его в резервный полк отправлю и тебе место где-нибудь подальше найду.

В другой ситуации упрямая по характеру Ирина Новикова могла бы заупрямиться, даже послать Зайченко куда подальше. Но сейчас поняла всю серьезность ситуации и согласно кивнула головой.

– Только Николай все равно узнает. Может, и правда, переведете меня и Федора в другую часть?

– Не так все это просто – командира роты и врача из бригады убрать. Будем вместе ваши дела улаживать. Я с Ворониным поговорю, если понадобится. Ну а ты по-своему, по-женски сглаживай свои грехи.

Когда начальник штаба Воронин вернулся из командировки с полученными новыми танками, какие-то слухи до него дошли. Начал допытываться у Ирины. Та держалась спокойно, сказала, чтобы слушал поменьше сплетен.

Своей красивой подруге не поверил. Хотел сгоряча разбираться с Федором Ерофеевым, но его перехватил командир бригады Зайченко и запретил даже близко подходить к старшему лейтенанту.

– Ты что, стрелять в него собрался или в сплетнях копаться?

Решительности и твердости у Юрия Вадимовича Зайченко хватало.

– Я свою бригаду на посмешище выставлять не буду. Разгоню к чертовой матери и ревнивых дураков и подруг. Ты жену, детей имеешь. Ну ладно, приспичило, нашел бабенку. Только не выпячивай эти отношения. Комиссар обязан о таких вещах в политотдел докладывать, но молчит пока. Не доводи его и меня. Успокойся!

Положение на фронте тем временем резко осложнилось. Зайченко вернулся с совещания и, собрав командиров, объявил, что через день-два бригада выступает на передний край.

Командиры рот доложили о готовности техники. Те, кому достались новые, только что с завода тяжелые танки КВ-1, не скрывали своего удовлетворения.

– Теперь есть чем ударить!