Русский капкан

– Мы – русские, робяты. Нас, робяты, захомутали…

Для своих «интервентов» переводчик не требовался. Раздавались упреки:

– А морды отъели, как настоящие американцы…

44

Генерал Эдмунд Айронсайд вызвал в штаб исполняющего обязанности командира Славяно-британского легиона полковника Богатова, поставленного на эту должность по рекомендации генерал-лейтенанта Миллера. Евгений Карлович знал полковника Богатова как толкового командира пехотного полка, кавалера двух офицерских «Георгиев». Невысокого роста, худощавый, с мягким взглядом бирюзовых глаз, без лишних движений рук, внешне он представлял собой образец славянина-северянина. В свои тридцать пять лет Богатов выглядел красавцем, на него засматривались женщины. На что американка Эльма Ферстер, медсестра из госпиталя, однажды на приставания Айронсайда дерзко ответила: «Были бы вы, как русский полковник Богатов, а вам…вам бы выступать на ринге…»

Американка очень хотела понравиться русскому полковнику. Как-то на банкете подвыпивший командующий с генеральской прямотой надерзил своей американской землячке: «Вам, крошка Эльма, не стоит ластиться к русскому. Разве мало вам наших жеребцов?» Это уже было оскорбление, и она демонстративно все чаще упоминала имя полковника Богатова, дескать, он и умный, и красивый, и храбрый – не вам чета.

Эдмунд Айронсайд возненавидел и.о. командира Славяно-британского легиона. Он только ждал случая для расправы с русским полковником. И такой случая представился.

– Сколько среди ваших дезертиров русских? – спросил он, пронзая полковника свинцовым взглядом.

– Сорок пять человек, – по-английски четко ответил полковник, сделав ударение на слове «человек».

– Сорок пять мерзавцев! – крикнул генерал. – Слышите, вы все тут, профукавшие Россию?

– Вы на меня не орите, – ответил полковник, стараясь казаться спокойным. – Исполнять обязанности меня назначило мое командование по согласию с вашим правительством.

Генерал схватил со стола «кольт» и разрядил его в полковника.

Присутствующий при этой сцене вице-консул Вискерманн внушительно заметил генералу:

– Друг мой, не стоило стрелять. Верных нам русских офицеров остается так мало! Кем же мы будем покорять Россию?

Генерал Айронсайд за полгода войны на Русском Севере повидал всяких русских. Большинство, конечно, смотрели на интервентов с неприкрытой злобой. Этих любить Англию, как и Америку, никакими силами не заставишь. Разве что фунтами или долларами, но только не северными «моржовками», на которые можно было купить пачку тамбовской махорки или пуд морского окуня.

В Славянско-британском легионе русским легионерам обещали платить долларами, но этих зеленых бумажек с портретами разных американских президентов никто так не увидел. Обещали выдать после войны.

Кормили, правда, неплохо. Но человек не корова и не лошадь, одна лишь кормежка – даже отличная – солдата не устраивает. Он хочет зарабатывать деньги, чтоб жить по-человечески, а, оказывается, цена этим деньгам – человеческая жизнь.

45

После первой группы солдат на сторону Красной армии перешла вторая. В ней было 38 рядовых и два подпоручика, выпускника Котласских ускоренных курсов.

В штаб экспедиционного корпуса поступил донос о том, что молодые русские офицеры замешаны в подготовке перехода на сторону красных. Под надуманным предлогом молодых офицеров, по сути дела, наивных мальчишек, вызвали в штаб легиона якобы для получения пасхальных посылок, и тут же арестовали. На недоумение: «Это самоуправство» офицер русской контрразведки ответил:

– Вы пронесли в казарму большевистские листовки.

Офицерами занялся военно-полевой суд.

Никаких листовок не было найдено, но выяснилось, что в разговорах с подчиненными некоторые офицеры называли истинную причину оккупации иностранными войсками Русского Севера:

– Союзникам нужна территория и рыбные запасы Белого моря.

Нашлись мерзавцы – донесли. И ребят расстреляли перед строем.

Этого было достаточно, чтоб взбунтовалась третья рота первого батальона Славяно-британского легиона и пулеметная рота 4-го Северорусского полка.

Сохранился документ об этом мятеже.

К апрелю 1919 года Славяно-британский легион прекратил свое существование. «Почил в бозе», как об этом едко писали историки-эмигранты в «Летописи военных действий мировой войны».

Они же свидетельствуют: «Американские историки пишут о волнениях и даже бунтах в некоторых ротах 339-го полка. Бунты происходили также в белогвардейских и французских частях. Волнения назревали и в среде британцев».

Эти историки обошли молчанием тот факт, что толчок к неповиновению давали успехи Красной армии на Северном фронте.

В середине апреля 1919 года в верховьях Северной Двины начался невиданный по силе ледоход.

Подобно мощной подвижке льда, произошли изменения и в солдатской массе Белой гвардии. Демобилизационные настроения проникли в казарму. Стоило где-то недалеко появиться красноармейской разведке, как уже среди солдат разговоры: а не убежать ли в тайгу?

Пока трещали морозы и бушевали вьюги, солдаты рассуждали просто: лучше отсидеться в казарме, чем замерзать в лесу под высокими, продутыми ветрами соснами.