Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

До этого, напомню, администраторы ВУО разделяли мнение, высказанное педагогическим советом раввинского училища в начале 1867 года, а именно что число еврейских учеников в гимназиях «ничтожно». Приведенные Корниловым точные данные не явились для ВУО откровением, но прежде считавшийся «ничтожным» показатель расценивался теперь как знак обнадеживающего старта[2103]. Конечно, надо учесть, что в картину вводился новый фактор – проектируемое закрытие отдельных училищ. Но действительно ли оценка динамики притока еврейских учеников в общие заведения была столь радикально переосмыслена? Есть основания предположить, что этот оптимистический прогноз не отражал действительных расчетов Корнилова и его советников и выполнял чисто служебную функцию – предупредить возражения со стороны тех, кому отмена отдельной системы образования показалась бы слишком внезапной. (К примеру, тот же Катков, последовательно критиковавший программу казенных еврейских училищ, ратовал за их сохранение до поры до времени, только без преподавания религиозных предметов.) Прежде всего, текст представления от 11 ноября разъедается внутренним логическим противоречием. Призывы к обучению евреев в общих средних и начальных заведениях, вместе с православными, диссонируют не только с юдофобскими отзвуками риторики, но и по крайней мере с одним конкретным пунктом предложений. Он свидетельствует о том, что для Корнилова по-прежнему непредставимым оставалось массовое вхождение евреев в образованную элиту, да и просто заметное еврейское присутствие в привычной городской жизни. Излагая план преобразования раввинского училища в специальное заведение для подготовки исключительно раввинов, попечитель обмолвился, что такое ограничение необходимо и потому, что «некоторые воспитанники, окончив курс в раввинском училище, поступают в университет и уже не возвращаются в местную еврейскую среду»[2104].

Эту идею об истинном предназначении выпускника раввинского училища – возвращаться в «еврейскую массу» – Корнилов оглашал и двумя годами ранее, когда еще поддерживал отдельные училища; высказал ее и тогда, когда подталкивал генерал-губернатора к их отмене. Спрашивается: можно ли было всерьез желать массового поступления евреев в гимназии, в то же время продолжая считать их чужеродным элементом в стенах университета? Более вероятно, что Корнилов имитировал уверенность в скором притоке еврейских учеников в общеобразовательные заведения, внутренне надеясь, что этого не произойдет и что таким образом удастся взять тайм-аут в неприятно осложнившейся политике еврейского образования. Свидетельством тому может послужить наблюдение М.Ф. Де Пуле о толках в корниловском «педагогическом кружке» в самом конце 1867 года и об их влиянии на местных образованных евреев: «Бедные евреи упали, обнищали духом. Казенные училища закрывают, раввинское обращают в какую-то жалкую школу. …Проповедуют необходимость оневежествления евреев, вред их образования»[2105]. Косвенные признания «необходимости оневежествления евреев» содержатся и в тогдашней, а также несколько более поздней частной корреспонденции самого Корнилова[2106].

Всего через двадцать дней после представления Корнилова – и, скорее всего, без прямой связи с ним – обсуждение проблемы еврейского образования получило импульс из Петербурга. Министр народного просвещения Д.А. Толстой, возвратившись из поездки по Одесскому учебному округу, занял наконец более определенную позицию по вопросу о еврейских училищах[2107]. Тамошние евреи произвели на него благоприятное впечатление сближением с «христианским обществом» и «европейской цивилизацией»; он с одобрением отмечал, что в гимназиях Одессы и Херсона евреи составляют от трети до половины ученического состава. Толстой пришел к убеждению, что «в таких городах не настоит более никакой нужды в отдельных еврейских заведениях, что здесь они уже отжили свое время… и без них евреи будут отдавать своих детей в общие заведения». Он сообщал попечителям учебных округов (отношение Корнилову датировано 30 ноября 1867 года), что готовит проект упразднения таких училищ в тех губернских городах, где «достаточное число еврейских детей учатся в гимназиях». Высвободившиеся денежные средства предполагалось употребить на открытие при уездных училищах ремесленных отделений, куда евреи поступали бы на равных с христианами основаниях. Толстой запросил у Корнилова сведений о числе евреев в подведомственных тому гимназиях и прогимназиях и дал понять, что был бы только рад распространению задуманной меры на ВУО[2108].