Русский легион Царьграда

Железный поток катафрактов, достигнув рядов руссов, приостановился. Кони, завидев перед собой направленные на них во множестве копья, вставали как вкопанные, иные поворачивали назад, задние напирали на передних. Началась свалка, падали лошади и всадники. Некоторые из них на конях, тоже одетых спереди в броню, врезались в пеший строй руссов, но тут же гибли под ударами мечей. Иногда руссы специально расступались, пропуская катафрактов, а затем, поражая их копьями и секирами, снова смыкали свои ряды. Они устояли, а устояв, пошли на врага. Сахаман прыгнул на коня позади вражеского всадника и, смахнув того наземь, размахивая саблей, бросился в погоню. Его сотоварищи, а за ними и другие воины устремились вслед за отступающими катафрактами. Оставшиеся всадники Фоки стали спешно покидать поле сражения, их преследовала конница базилевса, налетевшая с фланга. Но, отбив атаку катафрактов, руссы сразу же столкнулись с иверийскими отрядами Варды Фоки. Это были лучшие его воины, и они, выдержав натиск руссов, с криками «Лаша!» стали теснить их, уставших в бою с катафрактами. Мечеслав что есть силы крикнул пятившимся товарищам:

– Други! Встанем дружно! Вдарим, браты!

– Перун за нас! – крикнул Злат.

– Перун! На ворога! Вдарим! Русь! – раздалось тягучее эхо множества голосов, поддержавших клич Мечеслава. И ударили, и пошли, продвигаясь вперед шаг за шагом, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, и вот уже собралась сила многих в единую силу, и одолела она другую, потеснила, поломала, смяла и погнала далее. Стойко бились иверийские и армянские воины, но вынуждены были отступить. К самому лагерю отошло войско Варды Фоки и, перестроившись, ощетинилось копьями. Здесь оба войска снова встали друг против друга. В рядах мятежников гремело:

– Фока! Фока! Варда! Варда Фока!

Мечеслав увидел, как из лагеря выехал всадник на белом коне, в пурпурном плаще и золоченых доспехах. Его сопровождали телохранители, молодые стройные иверы и немногочисленная свита. Это был Варда Фока, о котором Мечеслав уже столько слышал еще в то время, когда он вместе с войском руссов, посланных князем Владимиром, добирался до Царьграда. Вот Варда остановился и, прикрываясь ладонью от солнца, стал всматриваться в порядки противостоящего войска. К нему подскакал один из сопровождавших его вельмож и стал о чем-то говорить, указывая в сторону, где находился базилевс. Узурпатор обернулся к своей свите, что-то прокричал, к нему тотчас подбежал слуга в белой тунике, наполнил кубок жидкостью из амфоры и подал его. Варда Фока отпил и вернул кубок слуге.

– Василий! Василий! Базилевс! – раздались возгласы в рядах войск императора. На пустое место, разделявшее два войска, выехал Василий, чуть позади гарцевал на коне его брат Константин.

Фока, завидев Василия, выхватил меч и устремился к базилевсу, пытаясь принудить его к единоборству, от чего тот, по всему было видно, не собирался отказываться. Фока, понукая коня, мчался все быстрее и быстрее. Умелый всадник, прекрасно владеющий навыками верховой езды, в пурпурном плаще и на белом скакуне представлял собой красочное зрелище. Смотрящим на него со стороны казалось, будто и не всадник это вовсе, а летящая в свете солнечных лучей сказочная белая птица с красными крыльями. И вот тогда, когда до осуществления мечты, к которой он стремился долгие годы, оставалось совсем немного, и уже различим был ненавистный лик его заклятого врага, Фока вдруг завалился на бок и рухнул с коня.

– Стрелою его, что ли? – спросил у Мечеслава Злат.