Русский морок

— Вы ко мне, товарищи? — он изучающе глянул на Каштан и отступил в сторону. — Проходите!

Каштан кивнула Быстрову.

— Проходите, Павел Семенович, у меня не спешное. Идите!

Быстров холодно кивнул и прошел в кабинет. Дежурный лейтенант понимающе закивал головой.

— Да уж, ему срочно надо. Готовит силовое задержание, а я все тут парюсь, в этом предбаннике!

— Да, товарищ лейтенант, силовая операция — это аврал!

— Да, сейчас, Быстров планирует к вечеру, на привокзальной площади!

Дора Георгиевна равнодушно посмотрела на лейтенанта, повертела в руке свою записную книжку.

— Ладно, заверну к генералу попозже! — и вышла из приемной, спустилась к выходу и вскоре была на точке обмена информацией. Машина Подобедова стояла у тротуара, с открытой дверью.

Каштан села на переднее сиденье и, тяжело вздохнув, с горькой обидой сказала:

— Егор, у меня данные, что местные готовят силовое задержание сегодня на привокзальной площади. Давай, неотступно смотри за французами! Что-то сегодня будет! Пусть все будут вооружены. Используйте две машины.

— Полная экипировка или только личное оружие?

— Полная! Если они готовят силовой вариант перед отходом поезда, значит, работа предполагается для «силовых». А это очень серьезно! Если я не договорюсь, будем сами применять силу. Будем отбивать наших французов! — она с горечью улыбнулась Егору. — Сейчас начало пятого. Будем продолжать смотреть французов, а собирать группу и выдвигаться на привокзальную площадь будем в 21.30. Команда готовности будет «front!», а на применение оружия будет «avant!».

Подобедов встревоженно посмотрел на нее, но ничего не спросил, а только кивнул.

На остановке «Мехзавод» после окончания смены уже образовалась изрядная толпа. Весь день шел сильный снег, и городской транспорт выбился из графика. В конце ноября быстро темнело, свет городских фонарей еле пробивался сквозь плотную завесу снега. Люк, в телогрейке, ватных штанах и в куцей шапчонке, из-под которой выбивались длинные седые пряди волос, с такой же седой бородой и усами, совершенно неузнаваемый стоял в толпе. Позади, прикрывая, стояла Марта, в таком же наряде, с загримированным лицом и седыми буклями волос. Все напряженно вглядывались в даль улицы, ожидая любой транспорт. Наконец показались фары подъезжающего автобуса, толпа пришла в движение. Люк стоял за Виктором Ефимовичем почти вплотную, и, когда «Икарус» распахнул дверь для входа, они оказались в числе первых. Вслед протиснулась, работая локтями, Марта.

Это она, ожидая окончания смены и выхода Виктора Ефимовича, толкалась у проходной среди довольно плотной толпы, которая всегда собиралась тут в ожидании конца смены. Марта сразу же поймала и отфиксировала несколько человек, которые могли быть из наружки, а когда Федоров вышел, все рассеялись, а точно, за ним пошли двое, меняясь по дороге друг с другом. На остановке автобуса они так же, как Люк и Марта, старались держаться ближе к своему объекту наблюдения.

При посадке Марта несколькими движениями с короткими пружинящими приседаниями, работая локтями, пробилась вплотную к уже поднимающимся по ступенькам автобуса Федорову и Люку и пристроилась за ними, растопырившись в дверях, делая неловкие движения, соскальзывая на ступеньках по их краю. Наконец, когда они влезли внутрь, где уже и так было много пассажиров, она вдруг нагнулась в проходе, шаря по полу руками в варежках, совершенно закрывая движение поднимающимся за ней.

— Эй, ватник! Эй, тетка! — орали сзади. — Проходи, что там забыла!

Марта, продолжая сосредоточенно шарить на полу и чувствуя, как ее уже довольно сильно начали пихать в зад, начала кричать визгливым голосом:

— Рубь упал! Ищу рубь! Да, куды он делся! — давая тем самым время Люку войти в короткий контакт с Виктором Ефимовичем, отрезав путь для людей из наружного наблюдения, которые и орали на нее больше всех.

Виктор Ефимович осторожно пробирался вглубь, когда услышал знакомый голос.

— Быстро! Я сегодня забираю кассеты сам! Вот ваши деньги, как просили, в долларах.

Федоров испуганно оглянулся, горели не все лампочки, человек, сказавший эти слова, был совершенно неузнаваем. Длинные волосы, борода и усы, ватник с намотанным старым, вытертым шарфом, кургузая шапчонка почти на затылке и большие, с толстыми линзами очки.

— Вы что? — испуганно попытался отшатнуться в сторону Виктор Ефимович.

— Тихо! Говорите тихо! Вы же узнали меня! — этот неизвестный говорил так, что слышал его только Виктор Ефимович, а до людей, рядом стоящих, долетало только невнятное бормотание. — Коли нет! Я сам забираю все. Дома завернете в белую тряпку, видите, как снег идет, и выбросите в окно, которое из вашей кухни, это торец дома и там узкий проход. Не торопитесь, внимательно оглядите все, а потом осторожно столкните с подоконника вниз. Деньги потом пересчитаете! Позже, ждите сообщений от нас!

После этих слов, свернув в сторону Марту, толпа рабочих, служащих, а с ними двое соглядатаев прорвались в глубь автобуса.