Русский национализм и Российская империя

Вскоре, однако, стало очевидно, что попытка заменить традиционную русскую модель землевладения на такую, которая бы напоминала давно существовавшую в немецких общинах, не принесет быстрого успеха^{293}. Накануне войны проблема роста немецкого землевладения снова стала главным предметом общественных дискуссий и основной заботой властей. Несколько губернаторов в районах с большим числом немецких поселений и высокой долей иммигрантов среди населения снова и снова требовали от МВД ограничить иммиграцию немцев и возможности приобретения ими земли. В ответ на эти требования в 1909 г. Главное управление землеустройства и земледелия запретило немецким иммигрантам осуществлять покупки через государственные земельные фонды (особенно посредством Крестьянского банка) и ограничило заключение новых арендных договоров с государством шестилетним сроком^{294}.

В 1910 г. МВД предложило более жесткий законопроект с целью остановить приобретение земли немецкими иммигрантами (включая и уже натурализовавшихся) в трех губерниях, затронутых законами 1887 и 1895 гг.: Волынской, Киевской и Подольской. Дума отклонила законопроект. Некоторые правые депутаты выступили против подобных мер, потому что они ограничивали помещиков в их естественных устремлениях продавать и отдавать землю в аренду. Но гораздо важнее был тот факт, что умеренная фракция октябристов выступила резко против этих мероприятий, поскольку она всегда протестовала против любых ограничений прав собственности по национальному признаку^{295}.[95] После избрания новой, IV Думы в декабре 1912 г. МВД снова вынесло на рассмотрение отклоненный законопроект 1910 г. в еще более жесткой редакции, включив в него Бессарабию. Законопроект предполагал запретить приобретать в собственность или арендовать землю всем иммигрантам, получившим российское подданство после 15 июня 1888 г., а также лицам польского происхождения, эмигрировавшим из Царства Польского после этой даты, наряду с их прямыми потомками мужского пола, так и не получившими российского подданства^{296}.

И снова, даже несмотря на то что в IV Думе стало больше правых депутатов, законопроект не получил поддержки и вызвал резкое осуждение как октябристов, так и более беспристрастных, хотя и малочисленных ораторов правых и националистов. Например, лидер фракции националистов А.И. Савенко продолжал защищать немецких фермеров, утверждая, что Россия «не должна превращать своих инородцев во врагов». Он предложил запретить дальнейшую иммиграцию, но не ограничивать права тех, кто уже находится в России^{297}.[96]

Провал законопроектов, разработанных МВД, свидетельствует о том, что до войны Дума не пошла даже на то, чтобы ограничить приобретение земли немецкими иммигрантами хотя бы в четырех приграничных губерниях. Тем не менее эти законопроекты сделали данный вопрос предметом огромной значимости в общественных дискуссиях на общенациональном уровне. Некоторые члены фракций октябристов и правых начали склоняться к поддержке ограничений на право владения землей немцами уже перед войной под воздействием в том числе и этих законопроектов, и агитация в прессе против немецких колонистов заметно усилилась^{298}.

Комитеты, разрабатывавшие эти предложения для МВД, собрали обширный материал о землевладении немцев и других иностранных подданных в западных губерниях. Губернаторы по всей стране начали собирать статистические данные и составлять подробные карты немецкого землевладения. Военные в своих докладных записках и на картах все чаще обозначали иммигрантов и любое иностранное население как источник всевозможных стратегических проблем[97]. Даже в малонаселенной Акмолинской области для губернатора были разработаны подробные карты и собраны статистические данные о земельных владениях немцев по состоянию на 1911 г.[98] В 1913 г. начальник Главного управления землеустройства и земледелия во всеподданнейшем докладе выразил обеспокоенность тем, что 4000 немцев приобрели почти 20 тыс. дес. земли вдоль основной стратегической железной дороги на Кавказе. Царь при ознакомлении с докладом дважды подчеркнул заключение, в котором говорилось, что пока еще не поздно, но нужно поторопиться и заселить этот район русскими^{299}.[99] Мысль о том, что безопасность государства и поддержание имперской власти зависели от процентного соотношения категорий населения и их землевладения на той или иной территории, значительно укрепилась и в официальной практике, и в общественных дискуссиях^{300}. Подобная «демографизация» (demographicization) национальных вопросов и вывод о том, что государство нуждается в благоприятном демографическом балансе национальных групп для того, чтобы контролировать имперские пространства, были важным обстоятельством, подготовившим массовые акции военного времени[100].

* * *

Ситуация в Германии