Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции

Ильминский докладывал архиепископу, что единственным способом борьбы с исламом среди кряшен будет учреждение новой миссии, «совершенно проникнутой сознанием важности своего великого и святого дела»565. А для этого следует открыть в Казанской академии для миссионеров специальную четырехлетнюю программу обучения языкам и изучения обычаев и традиций татар. Такой учебный курс должен был также включать усиленное изучение догматов ислама для более успешной борьбы с ними. Ильминский был убежден, что мулл, взявшихся совращать души кряшен, можно победить, только используя их же слова. Провозгласив девиз «познай врага твоего», он кратко описал этот подход в своей речи в Академии несколько лет спустя: «Чтобы наши доказательства и выводы были доступны и обязательны для татар, мы не можем пользоваться нашими христианскими началами, историческими данными, напротив должно поставить себя на мусульманскую точку и принять за данное их религиозные воззрения и рассказы, которые для мусульман имеют силу и достоверность»566. При мощной поддержке со стороны Григория предложение Ильминского легло в основу программы основания Миссионерского отделения в 1854 г.

С учетом экспертизы Ильминского он был самым лучшим кандидатом на место главы противоисламского отдела. Однако, как это было принято в Казанском университете, сначала его послали на Ближний Восток для более глубокого погружения в вопросы веры, культуры и языка духовных противников. Также в полном соответствии с университетской традицией архиепископ Григорий написал невероятно подробные инструкция для этой его поездки567. За два с половиной года, проведенных в Османской империи, в том числе на территории Сирии, Палестины, Египта и Малой Азии, Ильминский должен был усовершенствовать арабский, турецкий и иврит, а также познакомиться с персидским языком. Он также должен был изучать историю и исламское богословие, читая классические тексты и посещая древние храмы и места археологических раскопок. К тому же были поставлены и несколько практических целей. Григорий поручил детально изучить деятельность католических и протестантских миссий на Ближнем Востоке, а великий герцог Константин Николаевич, тюрколог-любитель, попросил Ильминского присылать ему лично регулярные отчеты – осторожное академическое духовенство пришло в замешательство от этой просьбы.

Ближневосточное путешествие Ильминского началось в ноябре 1851 г. с четырехмесячного пребывания в Каире. Главный центр исламского образования, древний город и как дополнительное преимущество – лишь номинальное подчинение Османской Порте. Это имело большое значение для русского путешественника в эпоху нарастания напряженности в отношениях между Романовыми и Османами накануне Крымской войны. Ильминский приступил к выполнению поставленных задач. Поселившись у ученого Шейха Али Эль-Баррани, он проводил целые дни за чтением литературных произведений и грамматик, а вечерами хозяин лично занимался с ним арабским языком, а также исламским богословием и правом.

Ильминский показал себя не только прилежным учеником, но и вдумчивым туристом. Он совершал длительные прогулки по Каиру, посетил много мечетей, памятников, базаров, школ и даже позволил себе круиз по Нилу к развалинам города Вади-Хальфа в Верхней Нубии. В феврале 1853 г. Николай Иванович покинул столицу Египта и неспешно проехал через Синайскую пустыню и Левант, остановившись в Иерусалиме как раз во время православной Пасхи. Конечно, целью путешествия являлась столица Османской империи, великий Константинополь, где Ильминский должен был провести еще восемь месяцев в прилежном учении. Однако уже в Бейруте он получил сообщение, что российские переговоры с правительством султана по разрешению конфликта провалились. И по предложению царского посла Ильминский провел несколько месяцев в посещении православных монастырей и горах Ливана в надежде, что отношения между странами войдут в более спокойное русло. К его большому огорчению, эти ожидания не оправдались: в октябре Турция объявила войну России, что вынудило его спешно возвращаться домой. Однако, несмотря на преждевременное завершение, поездка получилась очень полезной. Советский востоковед Крачковский писал: «Когда он вернулся в Казань в феврале 1854 г., в России не было другого арабиста, который обладал бы такой подготовкой к данной области и в такой мере был знаком с живым арабским востоком»568.

В конце первого года пребывания в Египте Ильминский представил в Казанскую духовную академию бумаги, где подвел итоги его исламского обучения. Эти документы без чрезмерной симпатии представляют относительно непредвзятый рассказ о Пророке и основных догматах его веры569. Так, даже указав на некоторые исторические неточности в Коране, Ильминский охарактеризовал его как текст большого литературного достоинства, содержащий много основополагающих мыслей. Как и в более ранних текстах Ильминского, мы не видим здесь ни страха перед иноверцами, ни отвращения к ним.