Русский полицейский рассказ)

На другой день приехал старый пристав, сдал дела, и я вступил в управление станом. Первое время мне очень было трудно – я знал дело, но приходилось сталкиваться с совершенно неизвестными личностями. Впоследствии мне очень помогал Семен. Он знал отлично каждого крестьянина, каждого рабочего и всегда очень обстоятельно описывал тех лиц, о которых по служебным обязанностям мне надо было знать. Весь подозрительный элемент моего стана он тоже отлично знал и очень недоброжелательно относился к нему. Сначала я не очень доверял всем этим рассказам Семена, но мне самому пришлось убедиться, что он всегда говорил правду, строго им проверенную. Он мне все больше и больше нравился, и я находил в нем все лучшие стороны. Все мои поручения он исполнял быстро, точно и аккуратно, пьяным я его никогда не видал, в общем, он был образец сотского. Он никогда не ходил без дела, руки его всегда были заняты, то он находил какие-то неисправности в хомуте и старательно его починял, то колол дрова, одним словом, дело у него всегда находилось. Однажды произошел случай, в котором деятельное участие принимал и мой Семен. Надо вам сказать, что селение, в котором была моя квартира, – мелкая, но широкая речонка разделяет на две части. На той стороне помещались крестьянские избы, а на этой, где жил и я, – более красивые и крытые тесом постройки: волостное правление, школа и т. п. Обе части селения соединял старый мост, около которого стояла лавочка с выцветшей вывеской: «Торговля Иванов», только и можно было прочесть на ней. Торговали в этой лавочке положительно всем: начиная от дегтя и кончая засохшими французскими булками, и даже, по уверениям Семена, и водкой. Тихая и совсем высыхающая летом речонка становилась страшно бурливой весной, и вода подымалась очень высоко. Лед на ней проходил быстро, и обыкновенно в один день река уже совершенно очищалась от своего ледяного покрова. Крестьяне с нетерпением ожидали той минуты, когда заломает лед, и он с глухим шумом двинется вниз по реке. Да и правда – это было очень интересное зрелище, особенно в тот год. Зима была снежная, и вода поднялась очень высоко, так что я опасался даже, как бы не снесло мост. Заметно волновался и Семен и, как только узнал, что лед тронулся, отпросился у меня и ушел на мост, где стояла уже пестрая толпа народа. Парни и девки смеялись и перекидывались словами, немного в стороне более пожилые мужики старались угадать, какова будет нынче весна. Вдруг кто-то вскрикнул и стал показывать вдаль. Все стали всматриваться и на одной из льдин увидели человека, который метался и бегал и, видимо, не мог никак выбраться на берег. Все закричали: кто бросился с моста на берег, думая помочь оттуда, кто побежал в деревню. Семен, моментально сообразив, что без посторонней помощи этому человеку не миновать смерти, опрометью бросился в лавочку, схватил висевший на гвозде пук веревок, гирьку и выбежал вон. Прибежав на мост, он попросил помочь ему и, быстро размотав веревку, спустил ее вниз с моста. На конце ее болталась гиря. Льдина с человеком была близка, заметив веревку, он и схватился за ее конец.

– Тяни ребята, – скомандовал Семен, и несколько дюжих рук вытащили невольного путешественника на мост. За этот подвиг я хотел представить Семена к награде, но он решительно воспротивился.

– Не за этим я это делал, так и Бог велел поступать, он меня и наградит, а все-таки должен я вам сказать, ваше благородие, не стоило его спасать, значит, пускай бы тонул, – проговорил он.

Я немного этого не понимал: с одной стороны – Бог велит, с другой – не стоило, и я попросил его объяснить.

– А так что выходит, ваше благородие, что он оказался сущим вором, Алешкой Цыганком, я сейчас только припомнил его. Бороду снял, и не признать даже, – объяснил мне Семен.