Русский Робинзон

Мальчик бросился к Гедеону, но Лисицын удержал его. Больному нужно совершенное спокойствие. Он сейчас перевяжет ногу в лубки, и шесть недель дядя должен лежать в постели. У Володи закапали из глаз слезы, но Гедеон постарался утешить мальчика.

Окончив перевязку, Лисицын сам почувствовал изнеможение и принужден был прилечь на постель Володи. Как ни сильна была натура нашего героя, но, проведя больше суток без пищи, постоянно борясь с метелью и чуть не замерзнув, он, естественно, чувствовал себя нездоровым. Запретив Гедеону говорить, пока не соберется с силами, Лисицын попросил Володю затопить печь, согреть воды и заварить чаю. Этот живительный напиток подкрепил силы больных и развеселил Володю, напомнив о житье на Приюте.

На другой день Лисицын проснулся с возобновленными силами, был бодр душой и телом. Гедеон тоже проспал ночь спокойно — боль в ноге стала утихать.

— Знаете, Сергей Петрович, если бы Бог не привел вас к нам, я или умер бы от моего вывиха, или сделался калекой, и тогда мы с Володей могли умереть с голоду. Господь услышал наши сердечные молитвы и бесконечно утешил нас. Вы не можете себе представить, как я и Володя скорбели душою, когда потеряли вас!

— Напротив, могу представить. Я сам сходил с ума от печали, разлучившись с вами. Мне горько было, что и вы оставили меня, увлекшись примером товарищей. — Конечно, вы могли усомниться в нашей привязанности, не найдя нас в шалаше, — начал рассказывать Гедеон. — Это вот как случилось. Вы ушли на охоту. Товарищи опять собрались и постановили плыть к Амуру, а чтобы вы не отговорили их, они отправились немедленно. Уговаривали и нас, но мы решили остаться с вами. Тогда они выделили нам долю провизии, пороху и пуль и, отдав наше и ваше теплое платье, поспешно скрылись из глаз в обширных озерах.

Мы сделали на берегу шалаш и, сложив там вещи и провизию, стали поджидать вас. В сумерках вы не вернулись. Мной овладел страх — вдруг с вами случилось несчастье? Не в силах более владеть собой, мы пошли вас отыскивать.

Мы так были заняты нашими поисками, что сбились с пути. Что делать? Ночь холодная, но, к счастью, мы были одеты тепло и ночевали под сосной. С рассветом начали отыскивать путь к озеру. Долго мы бродили наудачу, и тут Володя вспомнил, что у него в кармане компас, который он позабыл отдать нашим товарищам. С помощью этой чудесной иглы в четвертом часу пополудни мы отыскали нашу стоянку.

Вас в шалаше уже не было, хотя все ясно говорило о вашем недавнем присутствии. Впрочем, подумал я, могло случиться, что и другой кто похитил платье и припасы. Помня ваши слова, я постоянно держался одного направления — на северо-восток. Овраги и быстрые реки принуждали нас отклоняться от пути, и только с наступлением зимы мы добрались до здешних гор.

Я не решился подвергать здоровье Володи лишениям зимнего пути, близ речки устроил эту землянку с печкой. Речка и небольшое озеро поблизости снабжают нас рыбой. Дичь я не стрелял, сберегая заряды на особенный случай. Вчера вечером, когда поутихла метель, пошел я на речку за водой и увидел недалеко от проруби занесенного снегом человека. Кликнул Володю. Перетащили замерзшего в пещеру. Сняв верхнее, совсем оледеневшее, платье, мы узнали вас. Горе наше было велико при мысли, что Господь привел нас только похоронить вас; зато и радость была безмерна, когда увидели, что жизнь в вас еще теплится. Мы тотчас принялись растирать вас снегом и совершенно восстановили кровообращение, только в чувство привести не смогли. Тогда, покрыв волчьими мехами, оставили вас на волю Божью… Лисицын рассказал все, что приключилось с ним.

— Пока вы совершенно выздоровеете, — закончил он, — мы встретим здесь лето и с помощью компаса направим путь наш к озерам, а оттуда я поведу вас на Приют.

— Чем на Приют, не лучше ли сделать лодку и спуститься на Амур, а там доплывем и до Нерчинска?

— Чтобы быть с вами вместе, я на все согласен, — отвечал Лисицын. — Топоры у нас есть, ручная пила, долото и буравы, так что в построении лодки затруднений не будет.

Через несколько дней наступила весна, вместе с праздником Пасхи, выпавшим в этом году на начало апреля. Лисицын занялся исправлением глиняной печи, которая нестерпимо дымила. Потом устроил окно, затыкавшееся обрубком дерева, и таким образом пустил в землянку солнечный свет. Наконец, переделал дверь, чтобы она плотно притворялась, и тем избавил обитателей землянки от сквозняков. Благодаря его искусству плести верши и стрелять без промаха товарищи имели запасы хорошей пищи. Нога Гедеона с каждым днем делалась лучше, но Лисицын раньше шести недель не позволил ему вставать с постели. По прошествии этого срока Гедеон сперва ходил на костылях, потом с палкой, а когда уверился в совершенном исцелении ноги, начал упражняться в ходьбе, увеличивая каждый день расстояние.

— Я чувствую, что совершенно здоров, — однажды сказал Гедеон. — Пора нам в путь.

— Теперь и я скажу: пора! А ты, Володя, как думаешь?

— Я считаю дни и часы!

— В таком случае, друзья, уложим нынче наши вещи, а завтра, помолясь Богу, отправимся к озерам.