Русский Робинзон

Из дневника нашего героя видно, что во время этого странствования с ним не случилось ничего необыкновенного. В пище он не имел недостатка, добывая повсюду дичь. Он не встретил ни широких рек, ни глубоких оврагов, ни высоких гор и через две недели добрался до Алмазной реки. Выпал снег, ударили морозы, но это не помешало ему через пять дней достигнуть Архипелажного озера. Я не в состоянии описать его радость и благодарность Творцу за милостивое покровительство. Лед на озере был так крепок, что Лисицын мог идти по нему к Приюту, не опасаясь провалиться.

Считая себя дома, Сергей Петрович повеселел. Он скоро очутился перед Сторожевой башней, защищавшей вход в гавань. Решетки были опущены. После нескольких сигнальных выстрелов Янси не показался. Проведя три часа перед решеткой, герой наш заключил, что Янси или умер, или оставил остров.

Мысли его теперь сделались мрачны: остров так укреплен и неприступен, что на него невозможно проникнуть, поэтому зимовка в теплом доме теперь была лишь мечтой. Перед глазами Лисицына величественно вставал кремль, высоко к небу стремился блестящий шпиль колокольни, горел пожаром церковный купол, виднелась на скале Сторожевая башня…

Лисицын попробовал поднять решетку толстым шестом, но она либо сильно обмерзла, либо была заперта — усилия оказались тщетными. Сергей Петрович вспомнил, что в Долине роз осталась неразрушенная постройка при литейном заводе, в которой можно сложить печь, а следовательно, прожить зиму по- человечески. Обрадованный возможностью иметь теплое убежище, он поспешил туда, бросив горестный взгляд на Приют.

Подымаясь с озера на берег, Лисицын приметил снежный бугор странной формы. Раскопав его, он увидел лодочку с Приюта. Стало ясно, что Янси оставил остров еще до морозов, когда можно было свободно плавать по озеру. Лисицын размышлял так: если Янси не умер — что доказывает найденная лодка, — он должен был выплыть через гавань, а значит, не мог запереть решетку, но решетка заперта, следовательно, китаец нашел другой путь сойти с неприступного острова. Но если один человек сумел сойти, то другой может тем же путем взойти на остров. И тут Сергей Петрович забеспокоился: Янси мог уплыть из гавани, не опустив решетку, а в его отсутствие кто-то завладел островом, заперся на нем и с умыслом не отвечает на его сигналы.

Проспав под лодкой всю ночь, Лисицын решил обойти остров и попытаться найти ключ к разгадке. Подойдя с южной стороны, он увидел бревно, выдававшееся из бойницы каземата оборонительной башенки, к которому была привязана толстая веревка с узлами, видимо служившая лестницей для спуска. Правда, высота была более восьми саженей, но Лисицын умел лазить, обладал крепкими мускулами и не знал головокружения. Он немедленно решился на воздушное путешествие. Уверившись в крепости веревки, Лисицын полез наверх. Он без труда проник в башню и тогда только понял, почему бревно выдержало тяжесть его тела: другой, толстый, конец бревна был пропущен под лафет тяжелого крепостного орудия и крепко привязан к нему веревками. Все это доказывало осторожность и сметливость Янси, если именно он спускался с этой высоты.

Скотный двор Лисицын нашел растворенным настежь. Исхудавший скот бродил в нем, укрываясь от холода, или толпился у стогов с сеном и скирд с соломой. Впрочем, падежа не было — зима настала совсем недавно.

Прежде всего Лисицын затопил печь в одном из флигелей и вскипятил свеженадоенного молока, которым согрелся и несколько утолил голод. Потом загнал скот и лошадей в теплые помещения и задал им корму. Осмотр крепости и дома показал, что на острове не было посторонних. Янси, соскучившись жить один, вероятно, ушел на родину.

В первые дни чувство одиночества отнимало у Лисицына охоту к занятиям. Он бродил по острову без цели, горько сожалея, что нет с ним умного Гедеона, нет ласкового Володи, нет трудолюбивого Янси, не было и верного Полкана — все его оставили.

И вот он вошел в храм, снаружи совершенно законченный. Перед ним был красивый иконостас, но без икон, без царских врат и позолоты. Множество икон, большей частью оконченных, но без окладов, были расставлены вдоль стен. Лисицын припомнил, что взял на себя внутреннюю отделку храма. Этому обету, быть может, он обязан сохранением своей жизни во время минувших опасностей. Он пал на колени и, проливая теплые слезы, исповедал Богу свое горе, прося душевного подкрепления. Молитва помогла Лисицыну — сердечная тоска утихла, и он искренне пожелал закончить внутреннее убранство храма. С этого дня в часы вдохновения он писал начатые им образа, а в остальное время исполнял прочие работы.

В кладовых оказалось много красной меди. Лисицын решил царские врата, ризы на образа, покровы на престол и украшения иконостаса отлить из этого металла, что было бы гораздо прочнее дерева. Вся отливка удалась превосходно. Предстояло теперь все это вызолотить. Лисицын вспомнил о найденном им золотом прииске. Однако техники золочения огнем он не знал. Оставалось только прибегнуть к опытам.