Русский самородок. Повесть о Сытине

Случалось, навещал эту ночлежку урядник с десятским, проверял «виды» на право жительства, вернее бродяжничества, по Российской империи. Рылся он и в сундуке у Прони, внимательно смотрел каждую книжку и, не найдя ничего подозрительного, спрашивал:

– Запрещенных нет?

– Никак нет, господин урядник, неоткуда мне их взять.

– Дозволение на торговлю имеется?

– Так точно, вот-с разрешение от его превосходительства, от самого вице-губернатора.

– Что-то у тебя в сундуке молитвенников мало? Евангелиев нет, а все Гоголи да Пушкины, сказки, песенники и Толстой опять же… Божие слово надо распространять! Есть указание свыше.

– Божье-то слово мы и в церкви слыхали… – заступались за Проню зимогоры.

Урядник уходил злой, с зимогорами ему не сговориться.

Сколько лет подвизался Проня в наших местах, сколько десятков тысяч сытинских книжек он распродал – не берусь об этом судить.

И вдруг Проня перестал появляться в наших деревнях.

Месяц прошел, и два, и целый год. Чей он был родом, откуда – неизвестно: то ли из костромских, то ли из грязовецких. И узнать не от кого – куда девался Проня?.. Конечно, пошли слухи.

– Умер, – говорили одни.

– Замерз на дороге под Вологдой…

– В тюрьму угодил… Запретные песни давал списывать.

– Убили и ограбили…

Как-то, спустя годы, незадолго до коллективизации, я побывал у себя на родине в ближней от Приозерья деревне у своих земляков. Сидели в избе у крестьянина Василия Чакина за самоваром. Пахло угарным дымком. В самоваре, спущенные в полотенце, варились яйца. Курицы бродили по избе, цыплята кормились овсяной заварой из перевернутой, окованной железными полосами, крышки сундука. Я тогда сказал Василию Чакину:

– Вот точно с такой крышкой был сундук у Прони-книгоноши.

– Возможная вещь, – ответил Чакин. – Я как-то собирал плавник на дрова и нашел эту крышку в кустах Приозерья в том году, когда началась новая власть. Ведь и Проня попал под лед в ту весну. Славный был старик. В кажинной избе, по всей окрестности он перебывал. Грамотным – книжки, неграмотным – картинки. Денег у кого нет – в долг поверит… А тело его так и не нашли. Лед, он все перемелет, все перетрет. Мало ли случаев бывало… А память о Проне все-таки не стерлась…

Наутро, подъезжая к Москве с земляком С. В. Ильюшиным, мы снова как-то перешли к разговору об издателе Сытине, имя которого нам было известно и памятно. А после этой встречи и беседы у меня появилась мысль написать о Сытине книгу.

Константин Коничев.

Русский самородок