Русский серебряный век: запоздавший ренессанс

Как показала история, мнимый декаданс «Мира искусства» оказался на деле художественным ренессансом, возрождением русского национального искусства и его «шествием на Запад», о котором мечтал Сергей Дягилев. Это значение журнала прекрасно оценил Сергей Маковский, который писал в своей книге «На Парнасе Серебряного века»: «Потребность в целостном мировоззрении вызвала на культурных верхах эстетический подход к истории и культуре, менее всего понятный интеллигентам прежней формации и характеризующий поколение, которое для меня связывается с журналом Дягилева «Мир искусства»; недаром немудреные читатели широких кругов припечатали ему клеймо «декадентства» (в первичном смысле – ничтожества, упадка). Но с декадентского эстетства «Мира искусства» все и началось. Началось то, что Николай Бердяев назвал «русским духовным Ренессансом XX-го века»[109].

Характеризуя художественные и эстетические принципы “Мира искусства”, современные исследователи указывают на необходимость изучения принципа эстетизма, который проявился в теории и практике этого круга художников и мыслителей. Такую проблему ставит, например, Г. Ю. Стернин: “Каков же был действительный смысл мирискуснического “эстетизма”, если рассматривать в контексте всей художественной культуры рубежа века? В чем заключалась его историческая “правда”, и в чем – социальная и художественная ограниченность»[110]. Попытаемся рассмотреть этот эстетизм в контексте русской художественной жизни и философских дискуссий на страницах журнала.

В своей программной статье Дягилев, выступая против утилитарного взгляда на искусство, обосновывает эстетизм как программу деятельности редактируемого им журнала. И действительно, проблема эстетизма становится центром дискуссий в среде членов и приверженцев «Мира искусства». Не случайно, среди мирискусников были так популярны идеи Рескина и Морриса. Сергей Дягилев, как мы видели, постоянно обращался к Рескину как высшему эстетическому авторитету, высоко оценивая его попытки «основать весь общественный строй на основах красоты»[111].

Это восторженное отношение к Рескину было свойственно не только Дягилеву, но и многим представителям «Мира искусства», в том числе М.И.Нестерову, который изучал работы Рескина и считал себя его последователем в России. Александр Бенуа, сочетающий в себе талант художника с глубоким художественным чутьем и обширными знаниями истории искусства, так же стоял на принципах эстетизма, хотя порой и упрекал Дягилева в его склонности к «красивому». В своей статье «Художественные ереси», опубликованной в журнале «Золотое Руно», он писал: «Красота есть последняя путеводная звезда в тех сумерках, в которых пребывает душа современного человечества. Расшатаны религии, философские системы разбиваются друг об друга, и в этом чудовищном смятении у нас остается один абсолют, одно безусловно-божественное откровение – это красота. Она должна вывести человечество к свету, она не дает ему погибнуть в отчаянии. Красота намекает на какие-то связи «всего со всем»[112].