Русский серебряный век: запоздавший ренессанс

Эстетика и искусство прерафаэлитов вышли за пределы национальной художественной культуры и оказали большое влияние на искусство других стран, в том числе и России. Это влияние сказывается в творчестве целого ряда русских художников начала века, например, в работах известного художника М. В. Нестерова. Об этом свидетельствует переписка художника с искусствоведом А. А. Турыгиным. Последний задался целью изложить свои взгляды на Рескина, почерпнутые из чтения книги французского автора Р. де ла Сизерана «Рескин и религия красоты»(1897). Он послал Нестерову шесть писем, содержащие реферат этой книги. В ответ Нестеров написал письма, содержащие его собственное отношение к Рескину и прерафаэлитам.

В письме от 23 сентября 1897 года Нестеров пишет о Рескине: «Личность, несомненно, оригинальная, большая… Прошу тебя, если не заленишься, продолжить свое писание; меня интересует – в чем проявилось у Рескина его стремление к прерафаэлитам, как он их понимает, чем в них любуется. Что в них ищет, на что уповает, чего ждет от них, как хочет их соединить, ввести в современное мышление, в жизненную потребность людей – людей нашего времени»[144].

В этот период своей жизни Нестеров, как он сам признает, еще не видел в оригиналах работы прерафаэлитов и для него Рескин был единственным источником сведений о прерафаэлитах, с которыми он чувствует свое внутреннее родство. Кроме того, в работах Рескина его привлекает идея верности Природе как истинном пути художника. «В Рескине почти все время чувствуется даровитая натура… Местами он односторонен. Но основный принцип – преклонение перед природой и природа как основание в искусстве – принцип этот, безусловно, верен и желателен»[145].

В особенной мере подкупают Нестерова следующие четыре требования, которые Рескин предъявляет к художнику: «1. Безупречность исполнения. 2. Тишина действия. 3. Голова, а не тело преобладает. 4. Освобождение от грубых проявлений – страдания, ужаса, порока»[146]. Все это Нестеров готов принять как программу собственного творчества. Не случайно он называл себя последователем эстетики Рескина в России. В своих мемуарах, вспоминая о периоде «Мира искусства», Нестеров скажет, что он и его поколение было воспитано на взглядах и понятиях искусства Рескина. Действительно, одухотворенный нестеровский пейзаж, служащий активным фоном для многих его картин, является как бы буквальным воплощением призыва Рескина быть «верным Природе».

Позднее, путешествуя по Европе, Нестеров посещает в 1912 году Международную художественную выставку в Италии, где отмечает присутствие на ней прерафаэлитов. «Тут были Рейнольдс и прерафаэлиты с Берн-Джонсом, Вельтером, Кроном до художников последнего времени. Здесь здоровая нация была представлена в здоровом искусстве. Не было и следа французского упаднического новаторства»[147].