Русский щит

Падали татарские воины, пораженные стрелами смоленских лучников. По их телам рвались вперед следующие десятки и тоже погибали. Смоленские полки накрепко закрыли единственную дорогу к городу!

Батый послал конницу в обход болота. Но кони проваливались в черную воду. Воины отчаянно цеплялись за кочки, за чахлые кустики, пытаясь вырваться из трясины. Немногие вернулись обратно – облепленные ржавой тиной, потерявшие оружие.

И Батый повернул от Смоленска, который руситские боги спрятали за непроходимыми топями. Напрасно вспыльчивый и самолюбивый хан Орду кричал о позоре отступления. Батый сказал:

– Впереди поход к морю Франков. Нужно беречь войско. Мы и так потеряли слишком много воинов в зимнем походе. С кем я пойду в страны Запада? Пора возвращаться в степь…

Путь в Дикое Поле пролегал через Козельск.

5

Был Козельск не из первых градов русских, но и не из последних. Были в Козельске крепкие дубовые стены с башнями на высоком берегу реки Жиздры, притока Оки. Был собор Успенья Богородицы, тоже деревянный. Был резной княжеский терем, богатые боярские дворы, крепкие купеческие амбары и подклети. Были подслеповатые избы посада, беззащитно стоявшие перед городской стеной. Был в городе свой князь Василий, по прозвищу Козля, и исполнилось Василию в горькую годину нашествия восемь лет. Была в Козельске дружина, хоть и небольшая, но храбрая и к боям привычная. Да и посадские люди умели обращаться с оружием, не раз сидели в осадах. Был монастырек под городом, а в нем святой Никола, тоже свой, козельский. Много было таких городков на Руси, и навряд ли кто полагал раньше, что придет к Козельску вечная слава…

Исподволь подбиралось к Козельску нашествие.

Сначала доходили неясные слухи о гибели Рязани, о кровавом побоище под Коломной. Совсем близко от козельских волостей рыскали татарские разъезды, оберегавшие левое крыло Батыева войска. Думали тогда, что татары пойдут от Коломны дальше по Оке, к богатому Чернигову или торговому Смоленску. Князь Михаил Черниговский забеспокоился, прислал в Козельск свой сторожевой полк. И черниговские градостроители, плотники и землекопы прибыли в Козельск – укреплять град. Вместе с пришлыми мастерами козельцы подновили стены и башни, углубили ров. Будто на острове стоял теперь Козельск, со всех сторон вода. Но татары не вошли тогда в Черниговскую землю, к Владимиру спешили, к Суздалю, к Ростову. Михаил Черниговский отозвал из Козельска свой полк.

Спокойной оказалась для Козельска зима, от сотворения мира шесть тысяч семьсот сорок шестая.[39] Где-то на севере, за лесами, пылали города и села, лилась кровь в жестоких битвах, а в Козельске было тихо. Только людей в городе заметно прибавилось: бежали сюда люди из разоренных татарами княжеств.

Приближалась весна, время бездорожья и распутицы, когда сама по себе замирает война. В церквах Козельска уже служили благодарственные молебны, славили господа за чудесное избавление града от иноверных языцев.

Как гром среди ясного неба оказались для козельцев вести о приближении воинства Батыя. Татары надвигались со стороны Смоленска – оттуда, где не было ни сторожевых застав, ни лесных засек. Из городков по Десне потянулись к Козельску скорбные обозы беженцев.

Помощи ждать было неоткуда. Черниговский князь Михаил будто забыл, что Козельск – его пограничный град, не отвечал гонцам, не посылал воинов. Даже совета не дал: садиться в осаду или уходить в леса.

Горожане Козельска собрались на соборной площади. Равнодушных не было, никто не отмалчивался в сторонке: о жизни и смерти решали люди, собравшиеся на общий совет.

Бояре, советники малолетнего князя, объявили:

– Как приговорите, так и будет. Оборонять ли град, спасаться ли с семьями в укромных местах – дело ваше…

Шумел, волновался народ на площади.

На соборную паперть взбегали люди, кричали каждый свое.

Нашлись и малодушные, которые доказывали, что у царя Батыги сила несметная, где-де нам выдюжить. Стольные города пали, большие полки побиты, нам ли, мизинным людям, противиться? В леса уходить надо, леса укроют…

Но большинство посадских людей решило: «Биться!»

С тем и пошли посадские старосты к своему князю.

Князь Василий сидел в горенке под образами, смотрел печально. Вдоль стен – бояре в нарядных шубах, в высоких бобровых шапках. Духовенство тут же, сотники из дружины.

Выборные люди посада – староста Артамон, кузнец Петруша, торговый человек Сила – осторожно протиснулись в дверь, склонили перед князем лохматые головы.

– С чем пришли, люди добрые? – спросил Василий.

Староста Артамон выпрямился во весь свой немалый рост, возгласил громко и торжественно:

– Козельцы, вече собравши, порешили не сдаваться царю Батыге, но стены градские крепко оборонять. На том все сошлись единодушно. А немногих людей супротивных, что по лесам прятаться звали, выбили за ворота без чести…

Бояре разом вздохнули, закрестились:

– Спаси господи наши души грешные!

Князь Василий вскочил, ударил кулачком по ручке кресла, закричал срывающимся мальчишеским голосом:

– Биться! Биться! Мой батюшка воевал, и я воевать буду! Велите в трубы трубить!