Русский след Трампа. Директор ФБР свидетельствует

Когда я отправляю это, я собираюсь спуститься по лестнице и сделать заявление СМИ о нашем расследовании в отношении использования личного сервера электронной почты госсекретарем Клинтон, когда она была госсекретарем. Прикрепляю копию заявления, которое собираюсь сделать. Вы сразу обратите внимание, что я собираюсь предоставить больше деталей относительно нашего процесса, чем мы обычно даем в связи с расследованием, включая нашу рекомендацию Минюсту не предъявлять обвинение. Я делаю это, так как считаю доверие американцев к ФБР драгоценной вещью, и хочу, чтобы они поняли, что мы провели это расследование компетентно, честно и независимо. Люди за пределами ФБР могут не согласиться с результатом, но я не хочу, чтобы были какие-либо сомнения, что оно было аполитичным и профессиональным, и что наши выводы справедливы, тщательно взвешены, и являются исключительно нашими. Я не координировал и не просматривал текст заявления с кем-либо, кроме небольшой группы должностных лиц ФБР, работавших над расследованием. Больше в правительстве никто понятия не имеет, что я собираюсь сказать, и так и должно быть.

Выше много местоимений «я», но это расследование и выводы являются продуктом большой и талантливой команды ФБР, состоящей из агентов, аналитиков, технических специалистов, юристов и многих других. Я держался поблизости лишь для того, чтобы просто убедиться, что у команды есть все ресурсы, которые им требуются, и что никто не вмешивается в их работу. Никто и не вмешивался. Я с гордостью представляю их работу, и ФБР в целом. Мы проделали ее так, как ожидал и заслуживал американский народ.

Я намеренно надел золотой галстук, чтобы не предстать в одном из привычных цветов политических групп, красном или синем. Я подумывал о том, чтобы попытаться запомнить текст заявления, но мы до последнего момента продолжали вносить небольшие изменения в словах, так что это было невозможно. Моя замечательная группа по связям с общественностью выяснила, как спроецировать текст на заднюю стену комнаты, чтобы я мог отслеживать его, пока говорил.

Меня ругали, включая мою любимую семью, за «сикрестирование», под чем они подразумевают имитацию драматической паузы — «но, сперва реклама» — телеведущего Райана Сикреста. Я сделал это неумышленно, но теперь вижу, что они имели в виду. Я полагал, что если начну с вывода, что мы рекомендуем не выдвигать обвинения, никто не станет слушать остальное. А остальное, что я сказал, было критичным для уверенности американского народа в том, что ФБР было компетентным, честным и независимым.

Как я и ожидал, люди по обеим сторонам межпартийного разрыва в Вашингтоне очень разозлились. Республиканцы были в ярости, что я отказался рекомендовать преследование в деле, которое «явно» его гарантировало. Это, как я уже отмечал, было абсурдом. Ни один справедливый человек с опытом в мире контрразведки (в котором «сливы» секретной информации расследуются и преследуются) не счел бы это дело заслуживающим внимания профессиональных прокуроров Министерства юстиции. На это было буквально ноль шансов. Демократы были в ярости, потому что я «опорочил» Хиллари Клинтон, детально описав и осудив ее поведение, и при этом рекомендовав не выдвигать обвинения.

С обеих сторон раздавались крики о моем «нарушении» политики Министерства юстиции. Но в соответствующих случаях, когда того требуют общественные интересы, Министерство юстиции давно уже раскрывает детали поведения людей, которым не были предъявлены обвинения. Министерство поступило так весной 2015 года, после расследования ФБР убийства Майкла Брауна в Фергюсоне, штат Миссури — включая выпуск восьмидесятистраничного меморандума со всеми деталями расследования. Они снова это сделали в октябре 2015 года в деле против одного из руководителей Службы внутренних доходов Лоис Лернер, когда министерство изложило доказательства, собранные во время уголовного расследования в отношении того, не подвергала ли Служба внутренних доходов нападкам и притеснениям группы Движения чаепития. Министерство сказало, что Лернер проявила «недальновидность», но «неэффективное управление не является преступлением… Случившееся вызывает тревогу и может повлечь за собой корректирующее действие — но не влечет за собой уголовное преследование». Как и в тех недавних примерах, это был тот случай, когда общественный интерес и доверие общественности требовали нашего пояснения, что мы узнали о поведении госсекретаря Клинтон. Без этих деталей, результат был бы намного менее достоверным и прозрачным, и причинил бы ущерб нашему водоему доверия к институтам правосудия у американских граждан. Необычным в этом было то, что директор ФБР — с целью защитить оба учреждения — вышел сделать заявление отдельно от руководства Министерства юстиции. Это решение было принято с осознанием, что оно подставляет меня и мою профессиональную репутацию прямо под огонь со всех сторон политического спектра.