Русский смысл

«Подотчетность власти» – всего лишь один из приемов реализации власти плутократии. Толпе внушают определенные мысли, а это всегда очень не трудно, одни и те же люди сегодня будут кричать «осанна», а завтра «распни», даже не заметив, что у них тут что-то логически не срастается. Толпа требует кого-нибудь порвать на части, и это всегда оказывается именно тот, кого решили наказать плутократы. А демократическая интеллигенция потом восторженно констатирует: «Народ добился своего». Щас. «Народ», а точнее – тупая и злобная толпа, в очередной раз сыграл роль пса, которого натравили на кого следует. Это просто один из способов, при помощи которых неформальная власть добивается покорности от формальной власти. Способ, конечно, чреватый, толпа может стать неуправляемой, но её умеют возвращать в берега – технологии отработаны.

Одной из технологий, при помощи которых олигархат добивается покорности со стороны формальной власти, является коррупция. В демократическом государстве говорить о борьбе с коррупцией совершенно бессмысленно, потому что она является системообразующим элементом. Коррупция при демократии – это передаточная шестеренка, при помощи которой взаимодействуют формальная власть и капитал. Стоит выдернуть эту шестеренку, как государственную машину тут же застопорит. Поскольку демократия по самой природе своей – власть денег, так и не удивительно, что власть и деньги при демократии сливаются в экстазе. Власть через коррупцию открывает доступ к деньгам. Деньги, опять же через коррупцию, открывают доступ к власти. Коррупция не есть болезнь демократии, она органичная её часть, причем совершенно необходимая часть. Кто решил уничтожить коррупцию, тот должен понимать, что её можно уничтожить только вместе с демократией. Недемократическим формам правления тоже может быть присуща коррупция, но там это как раз болезнь, которую возможно лечить. А вот лечить от гриппа вирус гриппа бесполезно, потому что он и есть грипп.

Демократия может бороться с коррупцией только тогда, когда последняя проявляет раковые тенденции. Ведь коррупция – лишь один из инструментов реализации власти денег, но она может разрастись так, что начнет вытеснять другие инструменты и сильно портить общую гармонию. Вот тогда «демократы» могут и должны вернуть коррупцию в берега, чтобы она занимала строго отведенное ей место и не более того.

Главным врагом демократии является яркая личность. Таков ещё один из демократических парадоксов. Уж, казалось бы, демократия вознесла человеческую личность на недосягаемую высоту, вручив каждому взрослому гражданину частицу верховной власти. На деле всё наоборот: чем больше в демократических странах говорят о правах личности, тем меньше там личностей. Личность опасна для демократов, потому что, случайно дорвавшись до власти, она может стать неуправляемой и, благодаря своей харизме, повести за собой толпу. Тогда исчезнет самый смысл демократии – олигархия не сможет осуществлять свою власть. Олигархия привыкла покупать за деньги всё, но харизму за деньги не купишь, а потому для «демократов» куда надежнее, чтобы харизмы не было ни у кого. В демократических странах уже не первое столетие осуществляют отрицательную селекцию личностей. Это стало заметно даже по их лицам: какие-то они все стертые, невыразительные, безликие. Безликие лица? Да, это и есть демократия. Олигархам не нужны лидеры, им нужны только менеджеры.

Об этом интересно пишет Гейдар Джемаль: «Всё персонифицированное на мондиалистком уровне допускается лишь в качестве буффонады, фундаментальной самодискредитации. идеальной властной фигурой на Западе является шут, воплощающий «личное начало» для толпы. Сколько ни есть имен, на которых фиксируется массовое сознание, всё это шуты, и за каждым – четкий, внимательный, мертвый механизм обеспечения. Шуты берут взятки, … постоянно разоблачаются, как подкаблучники, импотенты, наркоманы или на худой конец придурки с нелепыми причудами, с них снимают штаны и порют всенародно. Если, не дай Бог, завелось подозрение на харизматичность, немедленно – импичмент и солидное выволакивание в грязи».

Демократическое правление – это всегда царство серости, посредственности, убожества. Это то, что Константин Леонтьев назвал «радикальной всепошлостью». И хотя при демократии власть ни когда не принадлежит народу, демократическая демагогия развращает народ.