Русский смысл

Впрочем, с широких масс и взять нечего, но когда такой сильный теоретик, как Александр Дугин, определяет своё отношение к перспективе реставрации монархии на основании отношения к романовской эпохе, это уже невозможно понять. Он пишет: «Возврат к царской геополитике таит в себе страшную угрозу. В последние полвека царствования Романовых внешнюю политику правящего дома определяли проанглийские и профранцузские проекты, ради которых Россия вмешивалась в самоубийственные конфликты на стороне своих естественных геополитических противников. Русское православие в романовскую эпоху довольно далеко отстояло от идеала Святой Руси. Самодержавие всё больше утрачивало сакральное значение … Прямая апелляция в наших условиях к реставрации уваровской триады скорее всего приведет к восстановлению того худосочного и в большей степени того демагогического компромисса, который на практике скрывался за этими тремя принципами в позднюю романовскую эпоху … Попытка следовать позднеромановской славянофильской линии в наших условиях не может привести к хорошему результату. И даже сама апелляция к дореволюционной России несет в себе потенциально самоубийственные политические мотивы, намного более опасные для русского народа, нежели проекты советской реставрации».

Это вообще не понятно о чем, а в итоге делается очень конкретный вывод: лучше советская реставрация, чем реставрация монархическая. Сначала мы слышим скорбный плач о том, как далеко Романовы ушли от Святой Руси, а потом нам говорят, что лучше вернуться к государственному атеизму, чем к Святой Руси.

Полностью согласен с тем, что «проанглийские и профранцузские проекты» российской монархии были губительны для нашей страны, но я не понимаю, при чем тут монархия, как форма правления? Беда в романо-германском иге, под которым мы и до сих пор благополучно пребываем, а вовсе не в том, что Россия была монархией.

Вспомнив про уваровскую триаду, Дугин предпочел заняться футурологией, рассуждая о том, к чему приведет апелляция к ней, но почему-то ни слова не сказал о содержании триады. «Православие. Самодержавие. Народность» – это принципы. Они хорошие или плохие? Если они хорошие, то остаются таковыми независимо от того, кто и каким содержанием их когда-то наполнял, и каким содержанием они могут наполниться сейчас. Давайте говорить об их смысле, чтобы не впасть в «худосочный компромисс». А если это плохие принципы, тогда давайте говорить об этом. И уже после этого будем сравнивать позднеромановскую и постсоветскую эпохи.

Я не понимаю главного: почему мы думаем, что если речь идет о реставрации монархии, значит мы говорим о возвращении в позднеромановскую эпоху? Монархия – это идея, это принцип. Если Романовы исказили этот принцип, то устранять надо искажения, а не сам принцип. Если самодержавие «утратило своё сакральное значение», то надо вернуть ему это значение, а для начала вернуть самодержавие. И причем тут «славянофильская линия», как будто ни какой иной линии быть не может? Давайте разберемся, что из наследия славянофилов нам пригодится, а что нет, но это не о самой монархии. Монархия может существовать в разных формах, так давайте говорить о том, какая форма для нас предпочтительнее. И начать действительно лучше с того, чем была плоха позднероманская монархия. Но этот разговор возможен лишь после того, как мы определим своё отношение к монархии, как таковой. Сначала надо определиться с идеологией, а потом уже с политикой, а смешивая две эти темы, мы и сами запутаемся, и всех запутаем.

Дугин делает вывод: «Нет и не может быть единой политической формы, наилучшей для всех времен и народов, пора угаснуть этому мечтательному и беспочвенному предрассудку». То есть Александр Гельевич, не подвергнув ни какому критическому анализу монархическую теорию, поплевав только для острастки в дом Романовых, в итоге кроме прочего фактически объявляет приверженность монархическому принципу предрассудком.

Но бывают чудеса и почудеснее тех, которые продемонстрировал наш любезный евразиец. В своё время церковная комиссия по канонизации царской семьи особо подчеркнула, что это не означает канонизации монархии. С тех пор иные иерархи, как завидят икону царской семьи, так сразу и говорят, что канонизация монархии тут не причём.

А мне вот хотелось бы задать нашим отцам и владыкам ряд простых вопросов. Бог-то существует во всяком случае, в этом вы, очевидно, не сомневаетесь? И в существовании Божьего Промысла, надеюсь, у вас нет сомнений? И с тем, что Господь Вседержитель имеет абсолютную власть над миром вы тоже, наверное, не будете спорить? Тогда мы либо признаем власть Бога, и это можно назвать боговластием, либо отказываемся её признавать, и это в конечном итоге оборачивается дьяволократией. Выбор между боговластием и дьяволократией вам, очевидно, не сложно будет сделать? И тогда, пожалуйста, назовите мне хоть одну форму боговластия, кроме монархии. Из известных нам политических систем только монархия признает верховную власть Бога.