Русский смысл

Не будем забывать, что мы сравниваем идеалы. Идеал монархии – возвышенный, идеал демократии – низменный. Подлинная монархия связывает целый народ с Высшей силой мироздания. Подлинная демократия – это бурление самых низменных страстей. При этом монархия – это очень сложная форма правления. Это сложнейший небесно-земной механизм, хорошая работа которого требует учета огромного количества тонкостей, требует высшего духовного творчества. А демократия очень примитивна, чем, кстати, и привлекательна для неразвитого сознания. Демократические механизмы по сравнению с монархическими, это как заводная игрушка по сравнению с человеческим мозгом.

В монархии не всё возьмешь на логику, потому что логически разложить действие Божьего Промысла – задача непосильная даже для гениального человеческого разума. К примеру, династичность с точки зрения формальной логики выглядит странно, но вот что об этом пишет Тихомиров:

«Посредством династии единоличный носитель верховной правды становится как бы бессмертным, вечно живущим с нацией. Династичность устраняет всякий элемент искания, желания или даже просто согласия на власть… этот династический дух выражает в высочайшей степени веру в силу и реальность идеала, которому нация подчиняет свою жизнь».

Иными словами, принимая династию, народ отрекается от своей воли и принимает волю Божию. Примитивные демократы недоумевают: что если наследник престола родится слабым и глупым? Что тогда будет со страной? Но в истории полно примеров, когда именно слабые и не сильно умные цари спасали страну, а сильные и даже гениальные губили её. Только Богу известно, какой царь уместнее сейчас на троне, а народ, принимая того царя, какой есть, проявляет тем самым доверие к Богу. А демократическое стремление избежать «случайностей» престолонаследия путём народного избрания правителя основано на странной уверенности в том, что люди умнее Бога. Если это разумно, тогда что такое клинический идиотизм?

Таков в общих чертах монархический идеал, а в рассмотрение деталей и тонкостей монархического правления мы сейчас не имеем возможности входить. Что касается истории развития и воплощения этого идеала, то в наиболее чистой и выдержанной форме он воплотился как раз в русском самодержавии. Византийская монархия выросла из римского принципата, который в свою очередь вырос из диктатуры. Власть римских принцепсов, которых у нас чаще называют императорами, была делегированной от «сената и народа», то есть не имела высшей санкции. Византия наследовала эту по сути своей диктаториальную, то есть в основе – демократическую власть. Но возвышение Византии с самого начала было органически связано с ортодоксальным христианством, а потому и представления о характере власти базилевса, там постепенно начали черпать из учения Церкви, но эти представления о божественном характере власти не успели достаточно вызреть. Византии была чужда династичность мышления. Династии были, но часто менялись, по существу любой удачливый, то есть самый наглый солдат мог провозгласить себя базилевсом, и народ это принимал. Базилевс получал власть как бы и не от Бога, а то ли от народа, то ли от своего меча.

А вот на Руси сразу же сложились представления о власти монарха, как имеющей высшую санкцию. Церковные учители говорили уже князю Владимиру: «Ты поставлен от Бога». Иван Грозный очень четко говорит: «Аз есмь царь Божьим произволением, а не многомятежным человеческим хотением». И русский народ всегда в глубине души вполне осознавал, что царя дарует ему Бог. Но наша русская беда в том, что мы не любим теорию, пренебрегаем формулировками. Поразительно, но до Петра I на Руси не было законодательно закрепленных определений монархической власти. Но вот явился царственный реформатор и устами Феофана Прокоповича в «Правде монаршей воли» возвестил, что народ «воли своей отрекся и отдал её монарху». То есть первое же русское определение монархии оказалось принципиально порочным. Прокопович выразил принцип абсолютизма, согласно которому народ делегирует власть монарху. Это сущностная демократия, которая рядится в одежды монархии. Подлинное самодержавие – это когда Бог делегирует власть монарху. Народ это чувствовал, но не умел формулировать. Умники понемногу начинали формулировать, но понимали всё не так. Воистину, главное национальное русское блюдо – это «каша в голове».

Русская монархическая мысль развивалась не ходко не валко, пока в начале XX века не появился фундаментальный и доныне непревзойденный труд Льва Тихомирова «Монархическая государственность». Вот только читать эту книжку было уже не особо кому. Время Тихомирова пришло сейчас. Так же как и время других русских мыслителей, давших нам образы подлинного и глубокого монархического сознания. Не откажу себе в удовольствии процитировать трех русских мыслителей, первый из которых был современником Пушкина, а третий жил в наши дни.