Русский царь Иосиф Сталин: все могло быть иначе

Да это все Жуков выдумал. Потому что совещание завершилось вечером 31 декабря. Не мог Семен Константинович… мы можем ему сейчас позвонить, — тут же не задумываясь предложил запальчивый горячий армянин, — …сказать товарищу Сталину, что игра начинается завтра утром. Ибо она началась 2 января. Уж кто-кто, а вождь понимал, что рано утром 1 января учения начинать не следует. Я хорошо знаю, что когда было дано время на обдумывание, вот те самые 2,5–3 часа, все участники будущей игры выпили не только новогоднее шампанское, но и кое что покрепче… Так же все мы выпивали в новогодние ночи 1942-го, 43-го, 44-го и последующих годов… кто дожил, не погиб в боях…

И потом, не мог Семен Константинович Тимошенко сказать Сталину, что за «синюю» сторону играет Жуков, а за «красную» —  Павлов. Знаешь, почему? — Маршал наклонился ко мне и его голос стал чуть-чуть тише. — Потому что была не первая игра, а… вторая. Сталин поменял их местами, а указания Сталина исполнил нарком Тимошенко. И это очень важно… А знаешь, почему Жуков хорошо помнит первую игру, вплоть до нюансов, а вторую — память, видишь ли, подвела — не помнит… И знаешь, что он забыл? — название темы. А официально игра называлась: «Наступательная операция фронта с прорывом укрепленных районов — УР».

…Это очень дорогая вещь, в свое время затеянная Сталиным, — эти укрепрайоны. На нашей территории этих УРов — сам знаешь… А для всех —  их нет и не может быть. Зато они есть на территории противника, на территории, еще недавно входившей в состав Польши, Румынии… И это говорит о том, что рвать мы будем укрепрайоны на территории врага. И еще одно: я не зря упомянул о стоимости и дороговизне этих объектов. Жуков никогда не думал о народных деньгах.

Мы много говорили о том, что будем воевать на территории противника, мы готовились. Имелась в виду «глубокая операция», но всегда при этом говорилось: если враг нам навяжет войну… В Полевом уставе Красной армии так об этом и говорилось… И почему-то всегда получалось… — Баграмян лукаво улыбнулся, сделал паузу и продолжил, — получалось, что враг нападал именно тогда, когда у нас все было готово для захвата его страны…»

Мы оба помолчали, я взял из рук собеседника книгу и пока он пристально смотрел на меня, полистал ее страницы, раздумывая о двух секретных играх в канун войны 1941–45 годов.

«Кому-то это может показаться смешным, а мне нет», — грустно подытожил маршал.

Сразу после игры на картах Генштаба, началась вторая, куда как более серьезная учебная игра. «Сражения» 8–11 января шли на территории Восточной Пруссии и в Белоруссии, при этом Павлов и Жуков поменялись местами: первый — наступал, второй — отбивался.

Известно, что Тимошенко по окончании первой игры считал, что у обеих сторон особого перевеса не было, хотя признал положение Жукова несколько лучшим. Но не потому, что Жуков был способнее Павлова, а в силу определенных обстоятельств. Во-первых, Жуков был в обороне, а это намного легче, чем наступать в той местности, где происходило «сражение». Во-вторых, войска Павлова, нанося удар по Восточной Пруссии, форсировали ряд полноводных рек в нижнем течении. Для генерала Павлова это препятствие, для Жукова — рубеж обороны. Сама Восточная Пруссия имеет множество каналов, рвов, что является естественным препятствием для наступающих танков. И еще. Этот регион укреплялся на протяжении столетий и имеет множество крепостей, насыпей, валов, замков.

И потом, Жуков имел в своем подчинении значительно большее количество войск. В завершение самой игры генерал Жуков собрал для контрудара группировку войск, которой на самом деле… не существовало. Надо быть откровенным, это спасло Жукова от полного и позорного разгрома. В реальной же обстановке генерал Павлов сбросил бы Жукова с его войсками в Балтийское море.

Рассказывая мне об этих событиях, Иван Христофорович несколько раз надолго замолкал. В очередной раз сделав паузу, он как-то отрешенно произнес: «…о ней не хочет Жуков вспоминать… о второй игре…»