Русский вечер

Игорь Кроткий вполне соответствовал своей фамилии, но, как известно, в тихом омуте черти водятся. Многие годы, соблюдая внешне степенный и в меру оптимистический, свойственный совку-ортодоксу, вид, он почитывал запрещенные книги, слушал «Голос Свободы», сочувствовал диссидентам и даже выполнил однажды не поручение, скорее просьбу, но дело сделал важное. В начале восьмидесятых в составе студенческой делегации он попал за границу, куда и вывез некую рукопись, со временем там опубликованную. Совершив этот геройский по тем временам поступок, он опять ушел в тень, умудрившись не засветиться даже в КГБ. Из студенческой поездки он привез домой несколько телефонных номеров, которые со временем сослужили ему службу.

В самом начале перестройки, когда реальностью являлась только надежда на что-то, как-то, а все прочее сумбур и неопределенность, он помог двум нелегалам обрести за границей, а именно в Италии, документы и работу.

Многие и по сей день уверены, что наших инакомыслящих ждали на западе с распростертыми объятиями. Объятия, конечно, тоже были, но далеко не для всех. Хорошо, если ты по паспорту еврей, а если не по паспорту, то хотя бы по матери. Ты также будешь иметь на западе зеленую улицу, если в заработал имя политической борьбой и можешь там у них громыхнуть с трибуны против страны Советов. Но было много людей, которые напрямую с советским строем не воевали, но и жить в духоте социализма не могли. Они всеми путями перли на Запад, а там их отлавливали сетью, и прежде, чем выпустить в мир, пропускали через мясорубку своих секретных служб. С одной стороны в них видели агентов КГБ, а с другой пытались завербовать в свои секретные службы.

Избежать этой неприятной процедуры двум нелегалам и помог Игорь Кроткий, молодой преподаватель педагогического института. А Игорю в свою очередь поспособствовал в этом скромный миланский чиновник. Оставим за ним кличку Фриско, не хочется выдумывать фамилию для реального человека. Как Игорь, так и Фриско работали безвозмездно, поэтому были совершенно уверены, что, помогая нелегалам, они борются с режимом и куют доброе дело в общечеловеческой кузнице гуманизма. Да так оно и было.

Ситуация несколько поменялась в начале девяностых. Кроткий с миланским чиновникам в те времена тоже помогали людям выпутываться из беды. Можно даже сказать, что они пустили дело на поток. На этот раз нелегалами были жертвы кооперации. О них сейчас как-то забыли, а ведь эти люди пачками шли в тюрьму. За что? Новоиспеченные кооператоры лихо организовали производство, настругали прорву товаров, но не смогли ее, эту порву, сбыть. Ну не создало государство для этого условий, ну не подумало, не сообразило. Не сбыл товар, не отдал кредит. Тогда это рассматривалось как хищение в особо крупных размеров, стало быть — «вышка». Подкладка помощи нелегалам-кооператорам тоже была волне гуманистическая, но здесь Кроткому и Фриско уже платили и много.

А потом навалилась истинно свободная эпоха. Каждое время рождает своих героев. Все государства прошли свои формации. Здесь нас особенно интересует пиратство в широком смысле слова, как морское, так и сухопутное (не путать с с краденными видиокассетами и компьютерными программами!). Англия и Франция пошли через эту «экономическую формацию» в шестнадцатом веке, Америка в двадцатом при «сухом законе», а Россия выкатилась в пиратство на стыке тысячелетий. Некоторые вспомнят, конечно, семнадцатый грабительский год и все за ним последующие, но все это не назовешь пиратством. Лозунги были другие. Тогда ведь не орали «на абордаж!», тогда личное богатство вообще презиралось, и чистые наивные люди верили в новую власть и собрались «все как один» умереть за нее. И вообще, не нам их судить. Это время рождало титанов.

А чистое пиратство тем и значительно, что при нем дела совершенно соответствуют слову. Пират — истинный герой и супермен, это и общество признает. «Люди гибнут за метал» — и правильно делают, потому что металл — высшая ценность.

Разбогатеть, как честным, так и нечестным путем, трудно и далеко не каждому под силу. Пиратский и экономический талант, то есть цепкие мозги, готовность к риску и безнравственность, сдобренная удачей, встречаются не чаще, чем умение писать хорошие картины или музыку. Игорь Кроткий это хорошо понимал, свои возможности оценивал правильно, а потому решил искать шапку по Сеньке.