«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

К апрелю — маю 1918 г. реальность германской угрозы европейскому Северу была весьма сомнительной, поскольку наступательный потенциал Германии был истощен, а оккупация огромных российских территорий потребовала бы привлечения значительных людских ресурсов. Поэтому, по мнению ряда исследователей, в дальнейшем германская угроза была скорее предлогом для решения геополитических, стратегических, политических и «меркантильных» (во многом откровенно грабительских) задач Антанты[229]. Союзники действительно старались максимально «окупить» свои расходы по поставкам в Россию военного имущества и снаряжения, угля, промышленных и продовольственных товаров, которые они заносили в реестр российских долгов. Вывозить же товары с Севера они старались в обход русских властей. В частности, об этом откровенно писал в своих воспоминаниях посол Франции Жозеф Нуланс. По его мнению, интервенция в Архангельск и в Мурманск, «оправдала себя результатами», которых они добились «с экономической точки зрения». «Наша промышленность в четвертый год войны нашла дополнительный ценный источник сырьевых материалов… Все это благоприятно отразилось на нашем торговом балансе»[230]. Уильям Эдмунд Айронсайд, главнокомандующий союзными войсками интервентов, не менее откровенно рассматривал богатство северных лесов «с точки зрения цены», окупившей с лихвой помощь союзников[231]. Секретарь французского посольства Луи де Робиен, находясь в Вологде, записал в своем дневнике: «…пока длится война, мы должны помешать нашим противникам воспользоваться ресурсами, которые несмотря ни на что остаются значительными. Именно этим мы должны ограничиться, составляя план действий, не заботясь о том, что станет с Россией…»[232].

Своеобразным противовесом Брестскому миру, который союзники отказались признать, должен был стать розыгрыш ими «мурманской карты». Идея интервенции в Россию «по приглашению», или «с согласия» советского правительства весьма активно обсуждалась в марте — апреле 1918 г. в военно-политических кругах стран Антанты. Особые надежды связывали именно с Мурманом, так как здесь уже сложились определенные основы такого сотрудничества[233]. Расширяя свое военное присутствие в регионе, руководители стран-союзниц надеялись на восстановление Восточного фронта, полагая при этом, что втягивание России в войну будет означать падение правительства, которое обещало своему народу мир. Пытаясь расширить социально-политическую опору для действий в России, державы Антанты поддерживали в этот период контакты и с большевистским правительством, и с его противниками. Для сохранения нейтралитета России в мировой войне советские руководители соглашались на оккупацию как Германией Севастополя, так и Великобританией Мурманска. Сложность и противоречивость мурманских событий, уклончивость политики союзников вынуждала советское руководство к лавированию. Каждая из сторон вела свою политическую игру. По мнению американского историка Дж. Лонга, северная интервенция практически с самого начала «запуталась в сетях стратегических разногласий между союзниками и разгоравшейся русской гражданской войны»[234].

«Словесное, но дословно запротоколированное соглашение о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края» было заключено 2 марта 1918 г. в Мурманске после того, как в ответ на запрос местного совета о возможности принять помощь со стороны союзных миссий в связи с угрозой вторжения немцев и белофиннов была получена телеграмма Троцкого, гласившая: «Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий… Ваш долг сделать все для охраны Мурманского пути…»[235]. Официально советское правительство не утвердило это соглашение, не предоставив, таким образом, великим державам никаких международно-правовых оснований для осуществления «интервенции по приглашению». Однако некоторые политические деятели, в том числе Троцкий, надеялись на то, что мурманское соглашение может стать прообразом общероссийского соглашения со странами Антанты и приведет к признанию ими советского правительства. Заключивший «словесное соглашение» председатель Мурманского совета А. М. Юрьев даже считал его официальным признанием Францией и Англией советской власти и доказательством того, что державам Согласия выгоднее сохранить Мурманск русским, нежели обратить его в свою колонию. Отказ большевистского правительства утвердить соглашение был вызван реальным опасением разрыва Брестского мира, подписанного днем позже мурманского соглашения, и началом интервенции Германии в Россию. К тому же для получения официального согласия советского правительства на ввод войск на территорию русского Севера и Дальнего Востока правительство это необходимо было признать.