Русский XX век на кладбище под Парижем

В Берлине Романа Клячкина работала во французском посольстве (как и будущая жена В. Набокова Вера Слоним – может, Вера и привела ее на вечер Набокова, на котором среди поклонниц поэзии было по меньшей мере три поклонницы Володи Сирина-Набокова, из них две еврейки – Женя Либерман-Каннак и Вера Слоним, будущая г-жа Набокова). Владимир Набоков заметил Рому, познакомился, встречался с ней и даже, если верить младшей сестре Вере Семеновне и некоторым из биографов, делал ей предложение. Вера Семеновна вспоминает, какой он был удивительный, юный Володя: «худенький, как жердочка, и весь точно стремился вверх». (Младшую сестру, Веру, он даже не замечал, она была совсем девочка, Лолита.) Набоков понравился и Роме, но она отказала ему, потому что была тогда влюблена в другого поэта: звали его Нижат Нихат, он был турок, стихи писал по-французски, был поклонник Леконта де Лиля. Но выйти за турка родители Роме не разрешили (мало того, что поэт, – еще и турок), она уехала в Париж и там даже слегла от горя… Потом она поправилась, жила в Париже, работала, дружила с матерью Марией, участвовала в работе ее «Православного дела», которое до войны спасало от голода русских бедняков, а во время оккупации – бедолаг-евреев, обреченных на смерть. На ее счастье, Рома гостила в Перигоре у третьей из сестер Клячкиных, когда в «Православное дело» на рю Лурмель явилось гестапо и арестовало мать Марию, ее сына и ее помощников. Была у Ромы еще и четвертая сестра, которая была замужем за адъютантом Пилсудского Болеславом Венява-Длугошевским. В войну он был в Нью-Йорке и там, не пережив польских бед, покончил с собой (в войну многие и в тылу не могли пережить эту пору отчаянья). Недавно прах его был торжественно перенесен в Краков…

После войны Романа Клячкина помогала Михаилу Корякову бежать с советской службы в Париже и переводила на французский его книгу «Москва слезам не верит»… Может, она и жалела временами, что рассталась с Володей Набоковым… Во всяком случае, так думала ее младшая сестра.

Сестры Клячкины ответили согласием, когда в 1987 году у них попросили разрешения захоронить в Роминой могиле одного русского писателя, из новых эмигрантов (свободных мест на Сент-Женевьев не было, а смерть не ждет). Этим писателем оказался мой добрый коктебельский знакомый Виктор Платонович Некрасов. Думаю, что, встреться он с Романой при жизни, они бы подружились…

КНЯЖЕВИЧ НИКОЛАЙ АНТОНИОНОВИЧ, свиты Е. И. В. генерал-майор, 1871 – 1950 КНЯЖЕВИЧ (урожд. ОБУХОВА) ЕКАТЕРИНА БОРИСОВНА, 1891 – 1954

Генерал его императорского Величества свиты Николай Антонионович Княжевич командовал некогда Крымским полком, а потом был даже Таврическим губернатором – пост высокоответственный, потому что в Крыму проводила почти каждое лето царская семья. Сам Николай Антонионович был по происхождению серб, а супруга его Екатерина Борисовна была из Обуховых (приходилась кузиной знаменитой певице Н. Обуховой). Супруги доживали свой век в старческом доме, но не любили сидеть сложа руки и оба нашли себе приработок на русском кладбище. Екатерина Борисовна оформляла металлические дощечки с именами для временных крестов, а генерал нанялся в помощники к садовнику, бывшему своему сослуживцу и подчиненному, полковнику К. Баженову. Целые дни сидел генерал в белом колониальном шлеме на зеленых могилках и подстригал дерн специальными ножницами. Конечно, он любил, когда его отвлекали от скучной работы – подходили, расспрашивали… Тогда он откладывал ножницы и заводил рассказы о былом времени. «Он очень много знал, много помнил и очень интересно рассказывал», – свидетельствует кладбищенский поп о. Борис Старк, который напоминает, что генерал Княжевич много хорошего сделал для Тавриды, где-то даже построил мечеть для татар и вообще был человек благожелательный. Только раз возникло у любопытного о. Старка с генералом взаимное непонимание. Оккупационные власти велели эмигрантам записаться каждому в особый комитет: русским – в русский, украинцам – в украинский. Но, видно, русские никогда над этими проблемами не думали, так что генерал Княжевич, который и вовсе был серб, спросил у о. Бориса, куда ему лучше записываться – в украинский комитет или в русский.

– Я ведь не знаю, какие из моих имений там в лучшей сохранности, – сокрушенно сказал генерал, откладывая на чужую могилку садовые ножницы.

Тут о. Борис замолчал недружелюбно…

Но только все это были преждевременные хлопоты… В 1950 году генерал Княжевич лежал перед погребением в одной часовне с усопшим адмиралом Г. Старком, отцом священника.

КНЯЗЕВ БОРИС, danseur, choreographe, professeur de danse, 1.07.1900 – 6.10.1975