Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке

Хотя такие идеи были широко распространены, победа Японии и события после 1905 года пролили свет на империализм Японии в Китае, который был следующей страной в списке ее военных задач. Хотя Китай официально мог поддерживать свой суверенитет в Маньчжурии, согласно Портсмутскому мирному договору Япония имела право отправлять свои войска в этот регион для защиты Южно-Маньчжурской железной дороги. Более того, несмотря на то что Китай был непосредственно затронут условиями мирного договора, его дипломаты не были приглашены на переговоры в Портсмут. Политическая слабость правительства в Пекине была так же очевидна, как требование нейтралитета иностранными дипломатами за полтора года до этого. Война доказала внутреннюю слабость Китая и его правительства, которое собственное население обвиняло в том, что оно похоже на правительство России. Реформаторы, как и революционеры, хорошо осознавали, что конец Китайской империи близок, несмотря на то что пути этих групп по окончании Русско-японской войны разошлись: «…в то время как реформаторы надеялись на сотрудничество с правительством, которое, как они предполагали, “проснулось”, и на революцию “сверху” по модели Японии, революционерам было более чем понятно, что с текущим правительством будущего не будет [Sic!]» [Muller 2013: 34]. Китайские революционеры, однако, изначально были склонны следовать примеру Японии, куда ездило для изучения азиатской ролевой модели все больше и больше студентов. Сунь Ятсен (1866–1925), как говорилось выше, также был под впечатлением от исхода Русско-японской войны [Sun 1953: 65]. Он основал в 1905 году в Токио организацию «Тунмэнхой» («Китайский революционный союз») и наладил контакт с ведущими паназиатскими обществами Японии [Schiffrin 2007: 169][163]. «Кокурюкай» и «Гэнъёся» поддерживали его финансово, но он не мог получить поддержку от японского государства, которое стало великой державой, не заинтересованной в революции в Китае. Хотя «Кокурюкай» организовал транспортировку оружия в Китай для поддержки революции, чтобы получить большее влияние в постреволюционном китайском правительстве, японская полиция не позволила этой транспортировке состояться. Китай требовал в 1907 году высылки Сунь Ятсена из Японии, но хотя Министерство иностранных дел оплатило отъезд революционера, в дальнейшем никакой поддержки он не получал. Таким образом, очевидно, что правительству в Токио была безразлична судьба революции в Китае и оно не поддерживало народ Китая в борьбе с архаичной и коррумпированной системой [Sabey 1972: 229–233]. Следовательно, шанс на более тесное сотрудничество Китая и Японии в Восточной Азии был упущен, и с ростом националистических чувств в крупных китайских городах японцы стали восприниматься как враги [Hando 2010: 22]. Наиболее же заметное влияние Русско-японской войны на Китай было оказано в Маньчжурии.

Маньчжурия

Поскольку ее политический статус отличался от статуса других китайских провинций, Маньчжурия интегрировалась в их систему только после Русско-японской войны. Несмотря на то что Маньчжурия имела официальный статус провинции Китая, Япония начала активно в нее инвестировать, так как планировала проводить экспансию в этом направлении. Это стало прямым последствием войны, которая закончилась для Японии лишь экономическим истощением, а не приобретениями в виде российских контрибуций. С точки зрения Японии экспансия в Маньчжурию была необходима для восстановления экономики, но она могла привести к конфликту с США в том, что касалось политики открытых дверей непосредственно в этом регионе [Muller 2013: 35]. Для экономической и стратегической безопасности Японии требовалось усиление контроля над Маньчжурией и предотвращение конкуренции за регион, которая могла бы угрожать ее национальной безопасности и доминирующему положению [Honda 1913:129]. Поскольку в период от Боксерского восстания до начала Русско-японской войны Маньчжурией владела Россия, правительство в Пекине надеялось получить регион назад, чему Япония после подписания Портсмутского мирного договора очевидно противостояла. Экономический интерес США в Маньчжурии усилил бы напряжение между двумя соперниками в Восточной Азии; иными словами, как это описывает Хонда Масудзиро, «любезные американцы обнаружили, что Япония стала лидером, тогда как раньше она представлялась слабой по сравнению с Китаем и Россией» [Honda 1913: 131–132].