Русско-японская война и русская революция. Маленькие письма (1904–1908)

Когда наши несчастия разразились, во Франции естественно упала вера в союз. Наша дипломатия наделала пропасть ошибок до японской войны. Если граф Муравьев был бездарен и самонадеян, то граф Ламздорф не уступал ему в этом отношении. Российская дипломатия велась, в сущности, военным престижем и престижем императорской власти, а вовсе не дипломатией, которая и в данное время плетет какое-то вологодское кружево, вероятно, очень искусное, но малопонятное. Может быть, так и надо, чтоб никому не было понятно то, что делается. Сфинксом быть приятно, но не все — сфинксы, для которых необходим мудрый Эдип. Российские сфинксы сильны были только тем, что не позволяли никому себя разгадывать, и даже разгадчики подвергались наказанию, ибо, по мнению сфинксов, они всегда необыкновенно премудры и все сделали бы великолепно, если б им не мешала печать. Она мешала их премудрости и в подцензурное время, мешает и теперь.

Но, повторяю, статья «Нового Времени» о франко-русском союзе была очень полезна именно для этого союза, для его поддержания и важности. Она напомнила об нем, ибо он стал забываться. Надо было сказать, что Россия не quantité negligeable, что, несмотря на свои поражения и свою революцию, которая хуже этих поражений, это все-таки великая страна, способная дождаться своего возрождения и занять в мире подобающее ей место. Она способна дождаться, если правительство русское проникнется сознанием, что оно не само по себе только — «мы ваши господа, а вы наши дети», — но что оно — представитель великого народа и должно дело делать, а не сочинять легион законов и ждать, когда эти законы будут введены. Дело делать — значит вникать во все вопросы, во все нужды России, исследовать их, помогать всем, кто хочет работать, и тем возбуждать к работе и мало или вовсе не думающих о ней. Никакая Дума ничего не сделает, если само правительство будет сидеть по-старому у моря и ждать погоды. Непогода-то и требует усиленной работы и энергичной инициативы.

15(28) июля, №11256

DCCXIV

«Когда-то А. С. Суворин довольно зло шутил над переговорами между правительством Витте и правительством Хрусталева и даже, помнится, держал пари, кто кого арестует. Это было в «первом периоде». Теперь «тем серьезнее вздымаются противоположные волны», и… тем грознее звучат голоса Булацеля и Дубровина».

Это из «Речи», которая несколькими строками выше говорит, что в «Русском Знамени» «по адресу министерства раздаются речи, подобные которым министры слышали… разве только с кафедры первой Думы. «Уйдите с ваших постов, вы, у которых дремлет совесть, вы, которые»… и т. д. «В чем выражается «ясный ум» и «решительный характер» Столыпина? В том, что, когда ему, наконец, приказали распустить Думу, он, скрепя сердце, исполнил обещание?.. Имена Столыпина, Арбузова (?), Щегловитова, Кауфмана и некоторых других сотрудников Столыпина стали настолько ненавистны всему русскому народу, что надо удивляться властолюбию этих господ, остающихся на своих местах, несмотря даже на недоверие, которое к ним питают миллионы русских людей»…

Очевидно, кадетский орган сравнивает министерство Столыпина с министерством графа Витте, и Союз русского народа, во главе которого стоит Дубровин, с Советом рабочих депутатов, во главе которого стоял Хрусталев. Мне бы теперь, поэтому, следовало посоветовать г. Дубровину арестовать П. А. Столыпина, как советовал я Хрусталеву арестовать графа Витте, чтоб таким образом существовало не два правительства, а одно.

Не знаю, желает ли г. Дубровин сыграть роль Хрусталева и учредить второе правительство, но его газета изъявляет сожаление по поводу того, что для охраны дачного помещения первого министра истрачено 65 тысяч. Неужели он жалеет об том потому, что арестовать или убить П. А. Столыпина не так легко, как в прошлом году, когда он жил более открыто: тогда взорвали его дачу, искалечили его детей и убили несколько десятков человек, приехавших к нему на прием? Вообще подобные упреки я считаю большим свинством со стороны г. Булацеля, редактора «Русского Знамени». Когда г. Дубровин или его присные станут на место П. Столыпина, они ведь тоже принуждены будут охранять свои жилища в такое время, как наше. И во всех странах делалось и делается это, когда тревожное состояние общества к тому принуждает. Самое «Русское Знамя» грозит расправою с теми, которые не разделяют убеждений его редакции или которые покажутся ему подозрительными…

Вспомним прошлое для назидания настоящему, то прошлое, которое дало России два правительства. Это было не за горами, а в самом начале так называемого освободительного движения, которое разбросало столько трупов по России, столько разорило людей и осветило проклятыми «иллюминациями» усадьбы.