Русско-японская война и русская революция. Маленькие письма (1904–1908)

Отныне крепость «Русская безграмотность» будет читать только сочинения генерала Демчинского, чрезвычайному распространению которых мешала исключительно эта злодейская буква. Браво!

Слава вам, смерть врагу!
Аллага, Аллагу!..

Что за чепуха у нас делается и в такое серьезное время, когда требуется упорный, спасительный труд, знания, прилежание, когда требуется проповедь неустанной работы и одоление трудностей, когда мы узнали, что японские дети выучивают несколько тысяч знаков и являются хорошими грамотеями и техниками, когда французы и англичане, две образованнейшие нации, сохраняют свое чрезвычайно трудное правописание; особенно трудно английское, где множество слов выговаривается совсем не так, как пишется, где, например, слово мысль пишется семью буквами; thought, а выговаривается, как один звук, соу, Шекспир — десятью буквами и т. д. И англичанам это не трудно и они это одолевают и, вероятно, видят в одолении трудностей правописания первую и необходимую гимнастику ума над родным языком. А нам все трудно, все трудно, и одна буква ять приводит в содрогание наши ленивые головы.

Вам не смешно и не грустно? Вы не вспоминаете по поводу этого похода на ять, по поводу образования нового сословия ратников против яти, ятников, что в последние годы мы почти перестали учиться, что единственная наука, которою занимались у нас действительно серьезно и прилежно, хотя она неизвестна в энциклопедии наук, единственная наука, для которой было вволю искусных профессоров и великое множество прилежных слушателей, это — «обструкция»… наука не учиться.

Превосходная наука. Далеко на ней уедем.

Могу вас уверить, что «радикальные потребны тут лекарства» для нашего невежества, легкомыслия и лени, а не эта жалкая и презренная война с буквою ять, и Академия наук профанирует свое достоинство и свою добросовестность серьезного исследователя, заставляя своих ученых и неученых мужей работать с смешной поспешностью газетных репортеров на пожаре.

Успокойтесь! Если сгорим, то не от буквы ять и не от Цицерона.

17(30) апреля, №10101

CDLXXXIII

Я редко вхожу в область «большой политики» и считаю себя в ней просто русским, который чувствует ее удары, но иногда не может себе объяснить, откуда они и почему. Письмо ко мне С. Н. Сыромятникова (№10101) касается того, что писал я третьего дня о невозможности принять посредничество Англии и что нашел вчера в «Правительственном Вестнике» относительно всех держав. Посредничество не приемлется ни теперь, ни при заключении мира и ни от кого.

Очевидно глубоко чувствуется и понимается всеми, что приняв Берлинский конгресс, мы совершили великий грех перед отечеством и предали его таким мукам, что и настоящая война есть не что иное, как следствие этого конгресса, на котором главную роль играла Англия.

Является вопрос о соглашении с Англией; напоминаю об этом вчерашние строки С. Н. Сыромятникова:

«Говорить о соглашении с Англией не только всегда можно, но и должно, ведь не ждала же Англия прекращения русско-французского союза, чтобы войти в соглашение с Францией. Но для этого надо взвесить наши интересы в Азии и разграничить их. Если Англия борется против нас в Азии, то и мы боремся против ней в Азии. Борьба же эта выгодна более сильному и более ловкому, т. е. Англии».

Кому говорить? Если журналистам и знатокам, исследователям Азии, то, конечно, отчего же не говорить. Но дело идет о державах, и тут могут быть иные соображения. Я не вижу ни малейшего повода для России начинать переговоры с Англией теперь же и ставить их в зависимость от тех или других шансов войны. Не допуская посредничества, Россия не должна вступать в переговоры и соглашения с Англией во время войны, уж потому одному, чтоб не навязать себе переговоров и с Германией.

Возможно, что Англия «ловчее» России, но я не думаю, что она «сильнее» России в Азии, не на юге Азии, конечно, а на том севере ее, который известен под именем Дальнего Востока. Нам, по моему мнению, нечего добиваться других границ на юге, кроме тех, которые теперь существуют и которые определены битвою при Кушке, когда английская политика должна была отступить. Здесь только крайняя необходимость может нас заставить двинуться далее навстречу Англии. А на Дальнем Востоке мы имеем право и должны сказать Англии, что это не ее дело, а наше и тех держав, которые с нами там граничат с суши и с моря.

Что касается печати, на ней лежит не одна обязанность изучать взаимные интересы России и Англии в Азии. Она несомненно отражает и должна отражать всякий данный момент, особенно в остром его проявлении. Уверен, что война с Англией никому не нужна, но спокойно рассуждать и исследовать во время войны невозможно, когда английские журналисты оскорбляли нашу родину так, что кровь бросалась в голову. Тут невольно «ведешь войну» и в печати и мой собрат по газете и сам это испытывал, может быть, горячее меня и других.