Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

Из речи Румпфа Власьева заинтересовало, по понятным причинам, лишь сообщение о возможном примирении между Габсбургами и Турцией, и он стал добиваться от собеседников более обстоятельных сведений на этот счет. Вкратце ответив на его вопросы, императорские советники затем поинтересовались, каким путем посол поедет назад в Россию, тем самым давая понять, что с их точки зрения переговоры закончены. Для дальнейшего обсуждения поднятых послом вопросов император направляет в Москву своего посла Абрагама фон Дона[278]. На русские предложения о выступлении против Речи Посполитой последовал, таким образом, определенный отказ.

В переговорах о браке между австрийским принцем и дочерью Бориса также наметились трудности. Прежде всего император сразу же отклонил кандидатуру Максимилиана как неприемлемую и наметил в качестве возможного жениха для царской дочери 16-летнего эрцгерцога Максимилиана-Эрнста из ветви штирийских Габсбургов[279]. Ветвь австрийского дома, к которой принадлежал юный принц, была особенно тесно связана с польским двором (король Сигизмунд III был женат на эрцгерцогине Анне — родной сестре Максимилиана-Эрнста) и очень дорожила этими связями[280]. Выбор кандидата был для русских внешнеполитических планов самый неблагоприятный, и это скоро привело к столкновению интересов сторон. В то время как эрцгерцогиня Мария и ее старший сын Фердинанд в своих письмах к императору категорически настаивали на том, что решения о браке нельзя принимать, не посоветовавшись с ближайшими родственниками — королем Испании и королем Польши[281], Власьев в своих «пояснениях» не менее определенно требовал, чтобы при решении вопроса не ставились в известность какие-либо иностранные государи, в особенности король польский, так как он «причинил много зла» русскому царю[282]. Переговоры о браке тем самым зашли в тупик.

К тому времени, когда в конце октября в связи с болезнью Власьева в переговорах наступил перерыв, отрицательное отношение императора и его советников к русскому внешнеполитическому плану в целом определилось вполне отчетливо.

Следует отметить, что к различным русским предложениям отношение императора не было одинаковым. Вопрос о браке между двумя домами явно вызвал живой интерес в окружении императора: подыскивалась подходящая кандидатура[283], уточнялись детали брачного контракта и т. д. В то же время предложения о совместном выступлении обоих государств против Речи Посполитой были отвергнуты сразу же, без обсуждения отдельных деталей и возможных вариантов. Очевидно, именно эта часть русского проекта была неприемлемой для императора и его окружения.

Результаты переговоров в Пльзне, таким образом, не оправдали ожиданий, которые возлагала на них русская дипломатия.

Ошибка, допущенная Посольским приказом при разработке своих планов, объяснялась тем, что в Москве в конце 90-х годов, как, впрочем, и в предшествующий период, не делали различий между политической деятельностью императора, с одной стороны, и отдельных австрийских принцев — с другой. Заявления эмиссаров эрцгерцога Максимилиана поэтому рассматривались русскими дипломатами как выражение политического курса австрийского дома в целом и его главы — императора Рудольфа II в частности. Между тем такое представление далеко не соответствовало действительности.

Уже в конце 80 — начале 90-х годов XVI в., когда все представители австрийского дома придерживались по отношению к Речи Посполитой принципиально аналогичного политического курса, стремясь поставить эту страну под свое непосредственное влияние, посадив на польский трон одного из эрцгерцогов, между внешнеполитической деятельностью императора и эрцгерцога Максимилиана имелись серьезные различия. Рудольф II относился с известной долей скептицизма к авантюрным планам своего брата и сам действовал гораздо более осторожно. Когда же с середины 90-х годов австрийское правительство начало пересматривать свой политический курс по отношению к Речи Посполитой, дело быстро дошло до прямого конфликта между этими членами австрийского дома.

Пересматривая свою политику, император и его советники исходили из того бесспорного факта, что неоднократные попытки посадить на польский трон австрийского принца закончились полным провалом, резко усилив настроения враждебности по отношению к Габсбургам в широких слоях господствующего класса Речи Посполитой. Неэффективность прежних методов решения вопроса заставляла Габсбургов, отказавшись от нереальных попыток превратить Речь Посполитую в часть владений австрийского дома, искать других путей подчинения Речи Посполитой австрийскому влиянию.