Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

Таким образом, осенью 1572 г. интерес великопольской шляхты к кандидатуре Ивана IV продолжал расти и в политических дискуссиях уже вошел в обиход ряд доводов, которыми сторонники царя доказывали полезность его избрания[182]. Появились и печатные памфлеты сторонников царя. Наиболее ранний из них, принадлежавший перу шляхтича Калишского воеводства Петра Мычельского, датирован 15 ноября 1572 г. Этот памфлет, введенный в научный оборот в середине XIX в.[183], использовался затем рядом исследователей для изучения взглядов «промосковской» группировки шляхты. 10 января 1573 г. датировано еще одно произведение Мычельского «Przestroga s pokazaniem niepożytków z wzjęcia pana s pośrodku siebie», в котором доказывалось преимущество кандидатуры царя перед выбором на трон кого-либо из уроженцев Речи Посполитой. Кроме Мычельского, кандидатуру царя поддерживали и другие публицисты, авторы памфлетов «Zdanie о obieraniu nowego króla» и «Sententia de eligendo novo rege ex duce Moschorum»[184].

Следует сразу же выделить один момент, общий всем указанным сочинениям. Избрание царя на польский трон принесет мир и прекращение войн на востоке, чего нельзя добиться иным образом[185]. Спорные вопросы были бы урегулированы благоприятно для Речи Посполитой, обновились бы с большой выгодой для страны ее экономические связи с Россией[186], а те силы и средства, которые оба государства тратили на борьбу между собой, могли быть обращены на достижение других важных для Речи Посполитой внешнеполитических целей.

В понимании необходимости мира для страны взгляды польских шляхетских политиков — авторов указанных памфлетов — и литовских магнатов совпадали.

Для Мычельского внешнеполитический аспект русско-польской личной унии связывался с целой программой возвращения потерянных Польшей земель на Западе. Ныне, констатировал он, «земли прусская, поморская и инфлянская» не выполняют своих обязательств перед Речью Посполитой и намереваются в благоприятный момент вообще отделиться от нее «по совету и с помощью императора», а такая польская земля, как Силезия, вообще находится под чужеземной властью. С избранием царя положение изменится. Если после этого немцы попытаются напасть на Речь Посполитую, их постигнет то, что и при Ягайле (намек на Грюнвальд). Прусские же и поморские князья должны будут подчиниться Речи Посполитой, «ленные присяги и другие повинности давать, как делали и давали при других королях»[187].

Современные польские исследователи правильно констатируют тот факт, что даже в период вступления Речи Посполитой на путь восточной экспансии и отказа от проведения активной политики на Западе, в польской политической мысли все же сохраняются представления о необходимости для национальных интересов страны активной борьбы за возвращение польских западных земель и прекращения в связи с этим военных конфликтов на востоке[188]. Думается, не случайно такие представления получили отражение в проекте, составленном жителем Великой Польши, т. е. той земли, где сама жизнь постоянно сталкивала шляхту со скрытым, но непрерывным наступлением немецких феодалов[189]. В других памфлетах на первом плане стоит иная внешнеполитическая проблема — борьба с татарскими набегами и турецкой угрозой. В сочинениях Мычельского этой теме также уделяется большое внимание.

От унии с Россией польские шляхтичи ожидали прежде всего организации надежной обороны южных границ Короны: создание для их защиты большой постоянной армии и проведения работ по укреплению подольских замков, что, как можно понять по отдельным намекам, царь должен был осуществить на собственные средства. Далее открывались перспективы изгнания турок за Дунай, восстановления польского влияния в Молдавии и подчинения татарских орд верховной власти Речи Посполитой[190].

Эти высказывания, несомненно, свидетельствуют о высокой оценке частью польской шляхты военно-политических возможностей Русского государства. Как правильно отметил С. Грушецкий, по убеждению этих публицистов выбор Габсбурга привел бы к разорению Речи Посполитой турками (как это, например, случилось с Венгрией), в то время как избрание царя открывало перспективу победы над Османской империей[191]. В своих прогнозах сторонники царя опирались на известные им факты из историй взаимоотношений России с татарскими ханствами. Так, Мычельский, ожидая от царя организации эффективной защиты Польши, ссылался на созданную в России разветвленную систему обороны страны от татар[192], а один из анонимных авторов упоминал о покорении Казани и Астрахани[193]. Таким образом, реальные успехи России в борьбе с татарской опасностью повышали в глазах шляхты престиж страны и ее монарха, давали возможности для противопоставления Габсбургам, терпевшим в борьбе с турками неудачи[194].