Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

Для кругов, группировавшихся вокруг Я. Замойского, столкновение с Турцией было лишь досадной отсрочкой. Они постарались вернуться к своим планам, как только наступил благоприятный момент. Уже поздней осенью 1589 г., когда обозначились первые признаки разрядки в отношениях с Турцией, Я. Замойский предложил королю после заключения мира с Турцией обратить против России набранную на случай войны армию. Наряду с другими доводами канцлер использовал и следующий, звучавший наиболее весомо для Сигизмунда III: сведения о военных приготовлениях в России, направленных против Швеции[770]. Ход оказался удачным: король солидаризовался с его планами, и Я. Замойский получил полномочия составить королевскую инструкцию на предсеймовые сеймики[771].

Текст этого документа позволяет выявить главные очертания внешнеполитической концепции экспансионистских группировок господствующего класса Речи Посполитой на рубеже 80–90-х годов XVI в. В инструкции снова доминировала тема опасности, угрожающей Речи Посполитой со стороны России. Я. Замойский заверял шляхту: правительство имеет «надежные доказательства» того, что разоривший страну летом 1589 г. татарский набег был организован русскими дипломатами. Царь, по словам канцлера, послал хану пятьдесят тысяч золотых за то, чтобы татарская орда пошла разорять Речь Посполитую[772]. Эти информации заканчивались выводом: царь, заслоняясь миром, заключенным с Речью Посполитой, своими действиями наносит стране вред больший, «чем если бы он сам вторгся со своим войском на землю и панства Речи Посполитой». Действия русского правительства дают все основания ожидать, что, если у Речи Посполитой в будущем возникнут какие-либо серьезные затруднения, то русские «костью нам в горле станут и не только Полоцком и Ливонией, но и, избави боже, чем либо большим попытаются завладеть». Наступательная война — единственный способ ликвидации угрожающей опасности.

Оставив позицию арбитра, как бы информирующего, но не навязывающего свою волю, правительство теперь решительно высказывалось в пользу войны. Не может быть, говорилось в заключительных строках этого документа, чтобы «ваши милости захотели показать себя такими тяжелыми на подъем и небрежными в делах, чтобы такой случай, сам дающийся в руки, для добра своего, славы своей, безопасности на будущее Речи Посполитой, как попало бросили и оставили».

Далее доказывалось, что война против России принесет стране целый ряд положительных результатов. Увидев, что Речь Посполитая ведет войну с Россией, турки перестанут подозревать ее правительство во враждебных замыслах, и поводов для беспокойства у них не будет, поскольку запорожские казаки «найдут себе хлеб» в России. Крымский хан также заключит мир с Речью Посполитой и вместе с ней будет воевать против русских. Война окажет благотворное действие и на внутриполитическую жизнь страны. Весь господствующий класс объединится вокруг монарха, и деятельность связанной с Габсбургами оппозиции прекратится. Одновременно война благотворно повлияет на образ жизни и моральный уровень шляхты: война стала бы полезной школой «рыцарского дела», «сыновья шляхетские не проводили бы годы праздно, [лежа] на брюхе и не расточали свое имущество»[773]. Представление о войне как средстве решения внутри- и внешнеполитических проблем является явным симптомом эволюции в восточной политике Речи Посполитой — от акцентирования преимущественно мирных методов экспансии (как в шляхетской публицистике 70-х годов XVI в.) к проповеди военной экспансии. На рубеже 1589–1590 гг. планы наступательной войны были впервые обнародованы в документе, предназначенном для обсуждения шляхты.