Русско-турецкая война 1686–1700 годов

В 1694 г. войска Белгородского полка выдвинулись в степь гораздо дальше, чем в предшествующие годы. С начала сентября к Шереметеву стали приходить известия о том, что орда из Крыма движется к российским границам. Мазепа сообщал о движении десятитысячного отряда. Из Чугуева воевода В. П. Вердеревский докладывал о вестях из Изюма: 8 сентября под селом Спеваковка перешел броды татарский отряд численностью в 5 тыс. человек. Позднее пришла информация, будто бы в том же районе за Северским Донцом появился отряд уже в 10 тыс. человек. 9 сентября Шереметев двинулся из Белгорода навстречу противнику с конницей и пехотой и 12 сентября вышел к укрепленной линии «у речки Мжа, меж Мерефы и Соколова».

На другие направления вероятного нападения были отправлены В. П. Вердеревский, занявший район Змиева, а также слободские казачьи полки. Узнав о движении российской армии, татары повернули вспять. Вдогонку им были отправлены казаки, которые не смогли догнать противника, повернув обратно у р. Чаплинки. 19 сентября Шереметев вернулся в Белгород и распустил полки по домам «без всякого утруждения»[985]. Между тем в Крыму распространились слухи о новом московском походе на Крым[986].

28 октября из Азова вышел отряд, которым командовали Темир-ага, Джуман-ага и Бошняк-ага. 13 ноября у Изюмского шляха они взяли в плен группу изюмских жителей. Харьковский полковник отправился за нападавшими в погоню, которая увенчалась успехом: враг был разбит, полон возвращен. Удалось также захватить вражеское знамя и пленных — пять татар и двух ахреян[987].

23 декабря в Новобогородицке на торгу появился неизвестный, называвшийся «жителем черкаских городов». Однако его платье вызвало подозрение, поскольку было похоже на татарское. В ходе допроса удалось уличить лазутчика, выяснив, что он был послан из Ислам-Кермена (в его интерпретации — Шингирей) для проверки слуха, ходившего в Крыму, что будто бы московские полки на полуостров идут войной. В начале декабря нураддин двинулся к Перекопу из Бахчисарая, готовясь идти в поход, туда же из Казы-Кермена и Ислам-Кермена отправились ага и бей. Отправка шпиона в Новобогородицк была связана с подготовкой этого похода, который планировался после Рождества[988].

27 декабря под Маяцкий ударили со стороны Донца татары, числом около 100 человек. Нападавшие захватили двух солдат, пятерых маяцких жителей и ушли под Царев-Борисов. За ними отправили погоню, которая оказалась безуспешной[989]. Очевидно, это был еще один разведывательный отряд.

Боевые действия 1694 г. особенно ярко показывают, как взаимные опасения российских и татарских военачальников, ожидавших нападения противника, приводили к выдвижению войск и реальной активизации боевых действий. Происходило это вне зависимости от желания сторон. Как видим, фактически с 1690 г. война превратилась в серию локальных столкновений разной степени интенсивности, которые проходили на огромном пространстве. Тем не менее необходимо выделить и рассмотреть отдельно направления, на которых особую роль играли представители кочевых народов, подданных России, а также казаки. Боевые действия здесь имели заметную специфику.

Участие в боевых действиях калмыков, джунгар и других кочевых народов

Положение дел в степях Подонья и Поволжья в 1689–1691 гг. постепенно менялось не в пользу России. Еще осенью 1688 г. крымские послы приезжали к Аюке с подарками[990]. Однако тогда склонить его на свою сторону татарским дипломатам не удалось. Зимой 1689/90 г. Аюка ходил на противников России — кумыков шевкала Тарков и их союзников горцев[991]. Переоценивать значение данного похода для характеристики русско-калмыцких отношений не стоит, поскольку он был выгоден и самому Аюке. Этот правитель подчинил своей власти большую часть калмыков, кочевавших поблизости от российских границ. Москва рассматривала его в качестве союзника. На протяжении 1690–1694 гг. Аюка постоянно ссылался с Москвой, стремясь доказать, что военные столкновения калмыков с российскими подданными происходят не по его воле.

В то же время самые разные источники фиксируют постоянные торговые, дипломатические, а иногда и военные контакты Аюки с Крымом и Азовом. Все это свидетельствует о том, что фактически калмыцкий правитель придерживался нейтралитета, выжидая, кто окажется сильнее. К примеру, в апреле 1693 г. прибывший от Аюки посол жаловался крымскому хану Селим-Гирею на нападения казаков и предлагал летом совершить силами крымцев, ногайцев и калмыков поход под Казань и поволжские города. Хан отвечал, что этим летом должен идти в Венгрию. Вместо себя он предлагал в помощь калмыкам отряд черкесов, а также вручил символические подарки — саблю, коня со снаряжением, четыре пищали и немного золота[992]. По сведениям османских источников, Селим-Гирей даже брал с собой послов «калмыцкого короля» во время визита в Адрианополь. Калмыки были представлены султану[993].