Русско-турецкая война 1686–1700 годов

27 апреля в сопровождении Л. Посникова в Москву прибыл Айстемир-мурза (Устемир-мурза) Сулешев (племянник разменного бея Велиши Сулешева), получив аудиенцию у царей 29-го числа. Перед ней он, судя по всему, встречался с В. В. Голицыным, который заявил, что «никогда отнюдь посланников в Крым не пошлют». Крымский же гонец привез грамоту Селим-Гирея, в которой хан настаивал на возобновлении миссии годовых посланников, считая, что отказ от нее направлен против «учиненному миру и дружбе». Однако одновременно, видимо понимая тщетность указанных требований, Селим-Гирей заявлял, что Велиша-бей уехал с разменного места без его распоряжения из-за голода и «нестерпимой стужи» и выражал готовность принять казну и поминки за один год и без посланников, при условии, что все будет отдано «с телеги». Хан просил дать знать, когда российская сторона будет готова провести новую встречу под Переволочной. Наиболее, однако, удивительным было признание Селим-Гиреем фактов насилия в отношении русских дипломатов и их осуждение: «А что при Мурат-Гирее хане послом вашим утеснение и мучение было и то и нашему ханову величеству непригоже показалось и послов мучить — государем непригожешь». Вместе с тем хан подчеркивал, что вина за это лежит на его предшественнике, Мурад-Гирее: «а после того бесчестья которые приезжали в Крым с казною послы ваши, и мы, ханово величество тех послов ваших с честию отпустили». Поэтому в конце своего послания Селим-Гирей выражал надежду на сохранение дружественных и мирных отношений с Россией.

Ханская грамота была заслушана русским правительством 30 апреля. В результате последовал указ о подготовке новой посольской размены для передачи крымцам казны за два года — «на нынешней 193-й и впредь на 194-й годы по старым росписям сполна». Одновременно подтверждалось предыдущее решение: «крымских послов не принимать и на Москве им не годовать». Все эти предложения должны были быть изложены в царской грамоте к Селим-Гирею с подтверждением намерений России пребывать с ханством «в дружбе и в миру». С этими решениями были, несомненно, связаны памяти, данные из Посольского в Сибирский приказ о подготовке «крымской клади» («всю крымскую кладь и на розмену розменное платье и мяхкую рухлядь готовить»). 7 мая Айстемир-мурза получил отпускную аудиенцию[114].

С возвращавшимся в Бахчисарай Айстемир-мурзой выехал русский толмач П. Хивинец. Он вез для Селим-Гирея царскую грамоту от 13 мая с уверением, что цари «изволяют» содержать мир «без нарушенья», готовы провести новую размену и выдать хану казну на два года, но посылать новых годовых посланников категорически отказываются. Помимо прочего, в послании содержались обвинения крымской стороны в затягивании сроков посольской размены, которая по договору, заключенному еще К. О. Хлоповым в 1683 г., должна была проходить в августе, а также касательно «упорства» Велиши-бея Сулешева, который отказывался взять казну без посланников и ушел в Крым без объявления российской стороне и без ханского указа[115].

26 мая из Бахчисарая выехал новый крымский гонец — Котлуша-мурза Сулешев, который прибыл в Москву в сопровождении В. Козлова (из Севска он поехал наперед) в июле 1685 г. (аудиенция у царей была дана гонцу 14 июля). Его миссия свидетельствовала об определенных колебаниях российского курса крымской политики. Котлуша-мурза должен был добиться, чтобы «великие государи указали свое государево жалованье, казну, давать против прежнего с посланники». О том же хан говорил в Бахчисарае на отпуске и В. Козлову. Кроме того, татарский гонец привез новую шертную грамоту Селим-Гирея (список в деле отсутствует), а также «листы» хана, калги и нураддина. Из последних сохранились только тексты послания калги Девлет-Гирея, а также письмо ханского визира Батыр-аги В. В. Голицыну. Девлет-Гирей, вторя, по-видимому, грамоте отца, Селим-Гирея, требовал, чтобы «впредь на нынешней и за прошлой год на два годы казны и поминки для обновления нашего и дачи по-прежнему отдавать велите в августе месяце с посланники». Батыр-ага подтверждал отправку ханской шерти и выражал готовность жить с Россией «в покое и в тишине». 7 августа Котлуша-мурза получил отпускную аудиенцию[116].