Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Перед этим, однако, следует сделать одно важное уточнение. В указанное время значительная часть крымцев, судя по всему, часто откочевывала (особенно зимой) из Крыма на территорию Белгородской Орды — в южную часть междуречья Дуная и Днестра. Там же длительное время пребывали калга и/или нураддин, а также сам хан. Не лишним будет напомнить, что со своим войском накануне сражений в Зеленой и Черной долинах в мае 1689 г. Селим-Гирей соединился, спешно приехав из Белгородской Орды. Там татары готовились к походам на Балканы и на Речь Посполитую, собираясь в отряды и откармливая коней. Россия не имела возможности блокировать Белгородскую Орду, что прекрасно понимал Ян Собеский, предлагавший В. В. Голицыну в начале 1687 г. совместный поход на белгородских татар (и подчеркивая, что их численность из-за переселения крымцев сильно выросла).

Россия могла, однако, взяв турецкие крепости на Днепре, прервать или сильно затруднить сообщение Крыма с Белгородской ордой. В. В. Голицын, как было показано, не стремился этого делать, возможно сознательно. Тем не менее, как свидетельствуют различные допросы пленных и выходцев из крымской неволи, оба крымских похода несомненно снизили активность ханских войск на других театрах войны, хотя и не прекратили ее совсем: уже осенью 1689 г., после окончания второго Крымского похода, Селим-Гирей, пусть и весьма неохотно, направил татарские контингенты в Венгрию на помощь султану. Несоизмеримо большее с этой точки зрения воздействие имело взятие в 1695 г. турецких крепостей, что, как правильно отметил В. А. Артамонов, нарушало традиционные набеговые маршруты и сообщение Крыма с Белгородской Ордой[2480]. Важным дополнением к этому наблюдению будет утверждение, что в 1697 г. регион Нижнего Днепра оттянул на себя не только значительные силы татар, но и самих османов. Именно в этом году, когда турки попытались отбить днепровские городки, собственно русско-османский конфликт достиг наибольшей интенсивности. Османы перебросили под Казы-Кермен войска с других фронтов, подкрепив их флотом (от 23 до 42 тыс. турок), мобилизовали значительные отряды крымских и белгородских татар — от 20 до 50 тыс. Оборона Тавани и Казы-Кермена в 1697 г. стала таким образом самым серьезным вкладом России в дело коалиционной антиосманской борьбы с точки зрения отвлечения на себя сил противника. Причем именно в сентябре 1697 г. османы потерпели последнее сокрушительное поражение от войск союзников в битве при Зенте, ставшей, по оценкам историков, решающим фактором в «склонении» Османской империи к мирному переговорному процессу.

Сама по себе война стала временем отчетливого проявления «коалиционного сознания» во внешней политике русских правящих кругов за несколько лет до петровских новаций во взаимоотношениях с Европой. Оно, среди прочего, означало большую, чем ранее, информационную открытость. Указанная тенденция проявлялась систематически уже при Голицыне, когда через ряд официальных и полуофициальных дипломатических каналов Россия пыталась не просто собирать информацию о роли и месте Москвы в рядах Священной лиги, но влиять на эти представления. Европа же парадоксальным образом способствовала сдвигу во внутрироссийской военной пропаганде. Это выразилось в отходе от традиционных дворцово-церковных военных церемоний в сторону организации триумфов по западной моде.

Итоги войны 1686–1700 гг. оказались положительными для России. Страна покончила с пережитками даннических отношений с татарами, прекратив выплаты поминок, усилила свое влияние на соседние народы, получила выход к Азовскому морю. Впервые было произведено частичное размежевание и установлены границы между Московским государством и Оттоманской империей, которые привели к снижению значения и статуса буферных полугосударственных и государственных образований, таких как Запорожская Сечь, Войско Донское, Крымское ханство. И если в 1681 г. русские послы вынуждены были принять навязанные им условия мира в Бахчисарае, а в 1687 г. Селим-Гирей с возмущением отверг адресованное лично ему послание В. В. Голицына, то уже в 1698–1700 гг. русская дипломатия на прямых переговорах с османами решала вопросы, касающиеся в том числе и своих отношений с Крымским ханством, чего совсем недавно в Москве не могли себе и представить. Как следствие, процесс втягивания данных земель в орбиту влияния России существенно ускорился, что привело в новом столетии к их поглощению.

Опыт по созданию морского флота привел к существенному развитию технологического потенциала, оказавшегося востребованным в начавшейся в 1700 г. Северной войне. Постепенное упрочение позиций России в антиосманской коалиции способствовало росту международного авторитета страны, даже несмотря на то, что ее общий вклад в победу над турками и эффективность военных операций были относительно скромными. В целом сама война, пусть и остававшаяся долгое время для отечественной историографии «незнаменитой», стала важным этапом в формировании целей и задач российской внешней политики на южном направлении на десятилетия вперед.