Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Я начал работу по привлечению средств, понимая: лиха беда начало, если мы хорошо стартуем, деньги потом найдутся. Обратился к Партии защиты русской конституции «ПЗРК-Русь» (их финансировал банкир Сергей Пугачев). Денег у них к тому времени уже не было, но они вывели меня на Виталия Волчкова, ветерана СВР и председателя Союза военных китаеведов, у которого был зарегистрирован удобный для сбора средств фонд «Солдатское братство». С Волчковым у меня возникло отличное взаимопонимание и взаимодействие. Кое-какие деньги были у меня лично, кое-что удалось набрать с миру по нитке, словом, накопив около 300 тыс. руб., я вновь пришел к Полякову и сказал: мы готовы. Между «ЛГ» и «Солдатским братством» был заключен формальный письменный договор (впоследствии не имевший ровно никакого значения).

В редколлегию вошли блистательные авторы, большая часть которых принимала участие в достопамятном круглом столе: Бызов, Горянин, Севастьянов, Соловей, Фурсов. От ПЗРК вошел генерал запаса СВР Александр Иванович Никитин, возглавлявший некогда Ситуационный комитет Совета безопасности России. И еще мне удалось призвать в редколлегию Константина Затулина, директора Института стран СНГ[175]. Для Полякова это было важно, т. к. фигура Затулина, приближенного к Лужкову, прикрывала наш проект от возможных нападок со стороны главного акционера «ЛГ» — лужковской АФК «Система». Словом, мне довелось собрать поистине «высшую лигу» корифеев в русском вопросе.

31 июля 2008 г. в «Клубе 12 стульев» газеты я провел первое собрание редколлегии. Кроме названных лиц, за исключением Затулина, присутствовали Волчков, мой бывший личный секретарь Людмила Котонская и Наталия Холмогорова, которая должна была вести правозащитную тематику. Все было готово к старту нашего проекта.

Вмешалось непредвиденное обстоятельство.

Незадолго до собрания Полякову рекомендовали в качестве заместителя главного редактора по политике некую Екатерину Павловну Добрынину. Поляков принял ее на работу, не зная, что она успела побывать в браке с евреем, от которого имела троих детей. Поляков не мог по каким-то причинам присутствовать на нашем собрании, он только поприветстовал всех нас, пожелал успехов, подтвердил договоренности и ушел, оставив за себя эту самую Добрынину. Я провел первый редсовет, поставив на обсуждение цели и задачи вполне мирные и нейтральные, как мне казалось. Однако наутро Добрынина, побывав предварительно у меня на сайте, закатила Полякову дикий скандал и истерику. Запахло жареным: Поляков понял, что вся еврейская общественность России (плюс читатели-евреи в других странах, в т. ч. в Израиле, где выходит 22 тыс. экз. «ЛГ») немедленно начнет против газеты и против него лично оголтелую кампанию, первую скрипку в которой будет играть его собственный зам.

Не зная этих обстоятельств, я спокойно уехал в Коктебель, проплатив 40 тыс. руб. за рекламу нашего вкладыша в «ЛГ». Однако, периодически позванивая директору Соболеву, я вскоре понял, что он темнит и крутит, т. к. реклама все не выходила. Вернувшись в Москву, мы встретились с Поляковым. Он был расстроен. Мы договорились, что пока обстановка так накалена, надо обождать и ограничиться периодической полосой «Русский вопрос», где я мог бы разместить некоторые из заготовленных материалов на обычной основе, т. е. не за плату, а напротив, еще и за гонорар.

Я призвал коллег набраться терпения и подготовил к выпуску вначале одну полосу «Русского вопроса» (№ 45, ноябрь 2008; туда вошли статьи Л. Бызова и А. Горянина, а также «Календарь русских дат» А. Пецко на ноябрь), а затем другую (№ 51, декабрь 2008, куда вошла статья Андрея Борцова о русофобии) и третью (№ 11, март 2009; это материалы круглого стола по русской демографии «Будем жить?», проведенного мною в «ЛГ» при помощи социологического ф-та МГУ). Четвертую полосу подготовила сама редакция «ЛГ», полностью отдав ее под дайджест книги Валерия и Татьяны Соловей (№ 21, май 2009; «Почему не состоялась национальная революция»).

К этому времени Добрыниной уже не было в редакции, и Поляков решил, наконец, дать старт полноценному проекту. Выходка Добрыниной обошлась нам дорого не только потому, что проект задержался выпуском на целый год и за это время поднялись расценки (вместо 200 тыс. я должен был теперь платить 250 тыс. руб. за выпуск). Изменилась в худшую сторону внутриполитическая обстановка, в разгаре была охота на ведьм (читай: русских националистов), в том числе были признаны экстремистскими две мои брошюры в Советском районном суде г. Иванова. Эта история получила скандальную огласку, ибо в экспертизе профессора Ивановского университета Фарахутдиновой, обвинительном заключении областного прокурора Кабалоева и судебном решении фигурировала такая формулировка: брошюры-де имеют «ярко выраженный прорусский характер». Союз писателей России отозвался на это возмутительное судилище письмом протеста в газете «Советская Россия», которое подписали полсотни ведущих писателей страны, начиная с Распутина и Белова… Но это не помогло отменить неправосудное решение.