Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Но это был голос вопиющего в пустыне, моя аудитория уже была вся настроена на решительные действия; сидя за столиками кафе, они мысленно были с Соловьем на площади, кипевшей «праведным негодованием». Что услышал я в ответ на свои суровые предостережения? Ну, что нам Севастьянова слушать, он ведь уже старенький, заявил еще один буревестничек, Владимир Тор. Мол, «им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни, гром ударов их пугает…». А вся горящая воодушевлением Надежда Шалимова так прямо и врезала мне за тем столиком: «Вы, Александр Никитич, мелко плаваете». Я хотел было возразить, что плаваю-то я, может, и мелко, зато мыслю глубоко, но воздержался. Как говорит мой любимый поэт Александр Сумароков, «опасно наставленье строго, где зверства и безумства много». Мы разошлись мирно, но в тот вечер круто и надолго разошлись также и наши пути в политике. Мы оказались по разные стороны баррикад.

На Русский марш 4 ноября мы, однако вновь явились все вместе. Это было мощное народное проявление, примерно двадцать пять тысяч русских людей — молодых, в основном, — больше чем когда бы то ни было прежде. Заряженность бунтарской энергией чувствовалась сильно, эта энергия казалась разлитой в воздухе.

Надо сказать, что власти сделали все, чтобы предельно накалить обстановку, довести дело до лобового противостояния, вызвать у нас «ярость благородную». Незадолго до Марша были запрещены русские организации ДПНИ и РОНС. 22 октября против Дмитрия Демушкина было возбуждено, как обычно, уголовное дело по 282 статье. Под давлением ФСБ 12 московских типографий отказались печатать для РМ стикеры. И т. д[191]. Все это немедленно становилось всем известно, вызывая негодование.

Главным лозунгом и главным политическим требованием Русского марша, отраженным в его резолюции, стало — впервые! — требование создания Русского национального государства. Незадолго до того я встречался с Беловым и передал ему список лозунгов к Маршу, которые считал наиболее актуальными. Не все были взяты на вооружение, но этот, главный, пункт, к моему глубокому удовлетворению, был оценен организаторами по достоинству.

Весьма решительными, нацеленными на немедленную революцию, были речи ораторов, среди которых, наряду с Александром Беловым, Дмитрием Демушкиным, Иваном Мироновым и Даниилом Константиновым оказался на этот раз и Алексей Навальный — связующее звено меж националистами и либералами.

К этому времени политическими стратегами высшего звена уже было принято решение использовать националистов в «оранжевой революции» как детонатор к бомбе, как запал к гранате. Как стало мне со временем известно, они обратились для начала к Дмитрию Рогозину с предложением возглавить протестное движение, а когда он наотрез отказал, на авансцену был возведен именно Навальный.

И вот, на «Русском марше» 4 ноября 2011 года, еще за месяц до выборов, представителями движения «Русские» уже было объявлено о предстоящей акции протеста, которая должна была начаться в день выборов 4 декабря, когда закроются избирательные участки. До решительных событий оставался месяц…

В эти дни все принимавшие в выборах участие партии максимально усилили свою деятельность, особенно напирая на русский фактор. Наплевав на прямой запрет президента Дмитрия Медведева использовать националистическую риторику в избирательной кампании, все они вступили в конкуренцию именно за русский электорат. Эффектный Русский марш-2011 их жестко простимулировал, показав, кто чего стоит в политике в наши дни. Поэтому аж три парламентские партии из четырех провозгласили одинаковое программное требование: изменить Конституцию, внеся в нее параграф о придании русскому народу официального статуса государствообразующего народа России. Для нас это и впрямь наиважнейшее требование, и все русские националисты восприняли сей факт (после выборов лозунг, конечно же, был отставлен в сторону) с надеждой.

Наибольшую активность на русском поле проявляла в то время ЛДПР, лидер думской фракции которой, сын Жириновского Игорь Лебедев, первым вбросил в публичную политику указанный выше лозунг о государствообразующем народе. И на этом он не остановился.

Выше я рассказал о создании при фракции ЛДПР Русского комитета, куда вошли, в частности, руководители РОДа, — неудачный, на мой взгляд, опыт, имевший, однако, для ЛДПР известный пропагандистский смысл. Но и это еще не все.

Игорь Лебедев опубликовал от своего имени брошюру (ее реальным автором называет себя член редсовета «Вопросов национализма» политолог Павел Святенков, впоследствии член НДП) под названием «Новая национальная политика России». Доклад на эту тему Лебедев взялся сделать публично 9 ноября 2011 года в кафе «Черри Мио» на Проспекте Мира. Я был среди приглашенных, как и многие из русского националистического бомонда, включая получившего уже от прокуратуры «черную метку» Крылова. Ключевой тезис доклада был таков: