Читаем Русское движение за тридцать лет (1985-2015) полностью

Хотя, с другой-то стороны, необдуманно ли? В данной связи необходимо рассказать о том, как уже после думских выборов и после того, как Путин предпринял первые позитивные изменения своего внутриполитического курса, в здании Союза писателей России состоялся форум национал-патриотов, с предельной откровенностью высветивший, кто есть кто в русской политике тех дней. Для пересказа я воспользуюсь сторонним источником — публикацией на сайте «Русской народной линии», она, на мой взгляд, объективна и точна:

Гарри Каспаров как лидер русских националистов

Представители националистических организаций выразили готовность объединиться с кем угодно, лишь бы против Путина …

В минувшую субботу, 28 января, в Москве в Доме писателей состоялся форум “Русские националисты и гражданский протест”, сообщает портал “Национальный акцент”. В работе круглого стола принял участие один из лидеров движения “Солидарность” Гарри Каспаров, председатель Российского общенационального союза Сергей Бабурин, бывший сопредседатель Национально-Державной партии России Александр Севастьянов, бывшие депутаты Госдумы Николай Павлов и Виктор Алкснис, публицист Егор Холмогоров, члены этнополитического движения “Русские” Александр Белов, Владимир Ермолаев и Георгий Боровиков, глава Русского Общественного Движения Константин Крылов, Борис и Иван Мироновы, член политсовета Русского Общественного Движения Владимир Тор, глава Союза “Христианское Возрождение”, сопредседатель Союза православных братств Владимир Осипов, духовник движения “За Веру и Отечество” иеромонах Никон (Белавенец) и другие.

Глава Русского Общественного Движения Константин Крылов в своем блоге, говоря об итогах круглого стола, отметил, что собравшиеся лидеры абсолютно разных направлений русского национализма сумели прийти к общему мнению. “Главный вопрос, который обсуждался, — участие националистов в гражданском протесте и отношения с политическими силами других флангов — с либералами и левыми. Особым гостем мероприятия был Гарри Каспаров”, — продолжил Крылов.

По его словам, Севастьянов и Павлов, призывавшие националистов отказаться от участия в шествиях и митингах, противопоставляя "опытных" старопатриотов "поколению 90-х годов", оказались в абсолютном меньшинстве. “Сергей Бабурин, Александр Белов, Константин Крылов, Егор Холмогоров, Борис и Иван Мироновы, Владимир Тор и еще свыше десятка представителей русской интеллигенции и русских националистических организаций пришли к одному выводу: необходимо активное участие в зарождающихся структурах гражданского движения, а на политических акциях вести постоянный диалог и с левыми, и с либералами, ведь интересы этих движений во многом совпадают”.

В отличие от Крылова бывший сопредседатель Национально-державной партии России Александр Севастьянов негативно оценил итоги прошедшего мероприятия. “Настроение отвратительное. Видеть, что дело движется к катастрофе — и понимать, что предотвратить это нет возможности, тяжело… Лейтмотивом большинства выступавших стали слова Владимира Тора о том, что сегодня российское общество разделено на два лагеря: Путин и правящие круги — и все несогласные со статусом кво. И что следует приложить все усилия и заключить любые союзы для того, чтобы "сковырнуть режим". Подход злостно примитивный, не только упрощающий, но и извращающий действительную картину”, — пишет он в своем блоге, добавляя, что “против т. н. революции отчетливо и резко выступили только двое: Николай Павлов и я”.

По его мнению, “русское движение не готово к революции, оно раздроблено и не имеет никакой базы для взятия и удержания власти, для эффективного управления страной. Поэтому неудивительно, что инициатива — у либералов (читай: врагов народа, наших ГЛАВНЫХ противников), среди которых на первом месте реваншисты, мечтающие вернуть Россию к ельцинским временам, в 1990-е. Они держат в своих руках все основные рычаги протестного движения: финансовые и организационные (в т. ч. медийные). Русские националисты при них — массовка, наполнитель, вроде изюма в творожной массе”.

“Вот таково истинное положение дел, соотношение сил участников. Мы лишь таскаем для них каштаны из огня. Свяжемся с ними сегодня — после не отмоемся, а если поможем победить — на наши могилы будут плевать дети и внуки”, — предостерегает Александр Севастьянов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное