Русское дворянство и его выдающиеся представители

Родовитые служилые люди не желали находиться под началом тех, кого они считали менее знатными по происхождению, хотя бы эти люди были способными, долго служившими и принесшими много пользы государству. Это, конечно, сильно вредило делу: бывали случаи, что воеводы из-за местнических счетов покидали войско в виду неприятеля, хотя и знали, что за это понесут суровое наказание. Характерен пример местнического спора между стольником Матвеем Пушкиным и боярином Ординым-Нащокиным. Пушкин не хотел служить на дипломатическом поприще под началом менее родовитого Ордина-Нащокина, и, несмотря на личное вмешательство царя, пославшего Пушкина в тюрьму и грозившего ему конфискацией вотчин и поместий, последний отвечал: «Отнюдь не бывать, хотя вели, государь, казнить смертью, Нащокин предо мною человек молодой и не родословный».

Система межродового местничества усложнялась при назначении на военно-служилые должности старомосковских бояр, происхождение которых не давало оснований для предпочтения одного рода перед другим. С другой стороны, состязаться в знатности неродовитые бояре с княжатами не могли. Поэтому первоначально местничество носило служилый, а не родословный характер. Только со времен боярского правления, когда служилые князья вошли в Думу, они сравнялись с верхушкой старомосковской аристократии и также включились в систему местнических отношений.

Состав боярских фамилий, примерная численность бояр в Думе, порядок получения думных чинов, определявшиеся старомосковскими традициями, — все это в какой-то мере ограничивало волю государя при назначении тех или иных лиц в число высших санов-ников государства. И все же в его распоряжении было много средств обойти эти препоны, добиться создания Думы из числа наиболее преданных ему лиц. Царь не мог сделать боярином племянника ранее его дяди, но в его власти было назначить в Думу того представителя боярских родов, кто казался ему по личным качествам более подходящим для этой цели. Он мог также задержать или ускорить назначение боярами тех, кто по родовому принципу, так сказать, стоял в очереди на получение боярского чина.

Рядом с местническими спорами отдельных родов друг с другом шло местничество и между членами одного и того же рода. В 1652 г. князь Григорий Григорьевич Ромодановский бил челом на своего племянника князя Юрия, что ему с ним быть «невместно»: «Он мне в роду в равенстве». Князь Юрий, в свою очередь, бил челом на дядю: «Хотя он мне по родству дядя, но можно ему со мной быть, потому что у отца своего он осьмой сын, а я у своего отца первый сын, и дед мой отцу его большой брат». На это царь отвечал: «После велю вас счесть старым родителям (родственникам. — Б. С.) вашим». Но князь Григорий государя не послушал, за что и был посажен в оковы.

Не только бояре и окольничие, но и более низкие чины вступали в местнические споры. Например, дьяки точно так же местничались по своим приказным назначениям: дьяк Елизаров, пожалованный в думные дьяки и оставленный в Поместном приказе, бил челом, что ему «невместно» быть меньше думного дьяка Гавренева, сидевшего в Разрядном приказе, потому что этот приказ считался ниже Поместного.

При назначении в Думу родовой принцип старшинства был отброшен сначала в рамках государева дворца и казны, где уже давно цари предпочитали сохранять те или иные ведомства в распоряжении отдельных семей, не руководствуясь никакими родовыми счетами. Затем этот семейный принцип, основанный на личной преданности тех или иных лиц и их навыках в практической деятельности, начал завоевывать себе место и при назначении на думные должности (Морозовы, Захарьины). При царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче в Боярской думе было уже достаточно много людей неродовитых, достигших своего высокого положения лишь личными заслугами.

При резком увеличении численности лиц, связанных единством происхождения, выдержать родовой принцип назначения в Думу было невозможно. Русские цари, начиная с Ивана Грозного, всеми силами боролись с местничеством, однако искоренить застарелый обычай им не удавалось.