Русское дворянство времен Александра I

После подписания Первого Парижского мирного договора в мае 1814 года Меттерних сопровождал Александра и короля Пруссии Фридриха-Вильгельма III во время их государственного визита в Англию в качестве гостей принца-регента, будущего Георга IV. Однако позже в том же году на Венском конгрессе положение изменилось к худшему из‐за весьма спорного предложения о передаче королевства Саксония Пруссии — шага, который поддержал Александр I, но вызывал яростное сопротивление австрийцев. Результатом, которого нельзя было предвидеть, было то, что царь сообщил императору Францу I, что он считает себя оскорбленным заявленной позицией Меттерниха по саксонскому вопросу и поэтому намеревается вызвать его на дуэль! Францу I удалось убедить Александра I согласиться, что ему следует сначала поговорить с Меттернихом, который в противном случае, несомненно, почувствовал бы себя обязанным принять вызов. В этом случае царь ограничился тем, что отказался от приглашения Меттерниха на бал, который он устроил для всех участников конгресса, и уклонился от дальнейших контактов с ним. Однако в марте 1815 года, когда конгресс еще заседал, Меттерниху выпало сообщить Александру I, что Наполеон сбежал из ссылки на Эльбе. Царь воспользовался случаем, чтобы сказать Меттерниху, что желает примирения и возобновления их дружбы. Впоследствии Меттерних узнал от Александра I, что, хотя их возобновленная дружба вызвала значительное недовольство российского двора из‐за опасений, что царь позволил себе чрезмерно влиять на себя со стороны австрийского канцлера, он был полон решимости поддерживать ее, надеясь на взаимность. Австриец пришел к выводу, что Александр I «умер от утомления жизнью»; свой рассказ о своих бурных отношениях с ним он завершает следующим наблюдением: «Всякому государю стоит не малого труда найти искренних, бескорыстных слуг, достаточно независимых и по характеру, и по положению, чтобы возвыситься до роли друга, а Александру это было труднее чем кому-нибудь другому».

Единственным исключением из правила «пятилетия», по мнению Меттерниха, было неизменное «сыновье почтение» Александра I к Францу I Австрийскому, которое граничило со своего рода «религиозным уважением» и позволяло австрийскому императору оказывать огромное влияние на царя вплоть до самой его смерти[531]. Меттерних цитирует заявление Наполеона о том, что при всем несомненном очаровании Александра I в нем было «что-то неуловимое, чего даже я определить не сумею иначе, как сказав, что у него во всех отношениях чувствуется недостаток „чего-то“»[532].

Оценки руководящей роли Александра I

Были ли у Александра I законные основания опасаться «восстаний и революций» в рядах российского дворянства, как утверждал А. В. Кочубей? Тайные общества, стоявшие за восстаниями декабристов 1825 года, предполагают, что таковые основания были, и общепринятым считается мнение, что осведомленность государя об их деятельности, основанная на отчетах полицейских информаторов, таких как Грибовский, в сочетании с подозрительным отношением Александра I к масонству, стала причиной закрытия масонских лож и других тайных или секретных организаций в 1822 году.

Кроме того, существовала оппозиция и среди более близких к царю людей. Раев выделяет различные «центры оппозиции» Александру I и его друзьям при дворе еще до 1812 года. В частности, был круг вокруг вдовы Павла I (вдовствующей императрицы Марии Федоровны), которая имела большое влияние через благотворительные учреждения, в которых она председательствовала, а также антифранцузский «маленький двор» сестры Александра великой княгини Екатерины Павловны, муж которой, принц Георгий Ольденбургский, был генерал-губернатором Твери с 1809 по 1812 год.

Различные «кружки» при дворе были центрами культурной жизни и политических интриг, которые помогали формировать и направлять идеи и взгляды культурной элиты. Война почти или совсем ничего не сделала, чтобы положить конец политической оппозиции: скорее, после 1815 года оппозиция политике императора усилилась, поскольку общество осознало, что поражение Наполеона не ведет к политической либерализации[533]. Возвышение Аракчеева до должности второго по значимости человека в Российской империи только усугубило оппозицию Александру I, как предполагает Кочубей, и подорвало доверие дворянства (и особенно придворной элиты) к суждениям царя.

Есть признаки того, что самому Александру I не хватало уверенности в себе. В своих мемуарах графиня Эделинг ссылается на разговор, который у нее был с царем о жертвах, принесенных страной в 1812 году, в котором он раскрыл свои слабости в следующем замечании: «Этому народу нужен вождь, способный вести его к победе; а я, по несчастью, не имею для того ни опытности, ни нужных дарований. <…> у меня нет качеств, необходимых для того, чтобы исполнять, как бы я желал, должность, которую я занимаю».