Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Как уже отмечалось, сразу после заключения Чудновского договора против соглашения с поляками выступил и дядя Ю. Хмельницкого по матери, переяславский полковник Яким Сомко. Уже 15 октября, приехав в Переяслав из Белой Церкви, он привел жителей города к присяге царю в соборной церкви[2536]. Однако он первоначально не вызывал доверия в Москве, как родственник изменившего гетмана, о нем плохо отзывались находившиеся в Переяславе русские воеводы. Так, переяславский воевода кн. Василий Волконский сообщал Г.Г. Ромодановскому о своих подозрениях, что Сомко с казаками хотел «побить» находившихся в Переяславе русских ратных людей[2537]. Кн. Б. Мышецкий, отряд которого дошел до Переяслава 23 октября, также подозревал, что у Сомка были такие намерения. Сообщая Г.Г. Ромодановскому о предложениях Сомко послать 1.000 чел. ратных людей в соседние города, князь заметил: «и то знатно для чего» и далее пояснял: «А в Переяславе только не будет больших… ратных людей, отнюдь верить не мочно»[2538]. Выражая недовольство тем, что Сомко не дает для его солдат хлеба в долг, он писал: «и то знатно для чего государевы люди морит». Он обвинял Сомка также в том, что у него «ссылка з заднепрьскими беспрестанная». По его мнению, Сомко не выступает против царя только потому, что «послал к Москве медные денги на обмену для покупки товару»[2539]. В Москву о Сомке приходили, однако, известия и другого характера. 2 декабря Феоктист Сухотин сообщал в Москву, что Яким Сомко отверг «прелестные листы» и угрозы Ю. Хмельницкого[2540]. В начале декабря царю также стало известно, что Сомко послал полковника Ивана Гладкого с отрядом в 400 человек в Прилуки, и «прилуцкого полковника Тереха», изменившего царю, прилучане выдали и прислали в Переяслав[2541]. Тогда же царю стало известно о присяге жителей Переяслава по инициативе «наказного гетмана» (как он был назван в царской грамоте[2542]). К концу декабря в Москву попал и такой важный документ, как написанное 1 декабря письмо Якима Сомка своему племяннику — гетману[2543]. Порицая гетмана за то, что он нарушил присягу, которую он и его отец принесли царю, он призывал его порвать с «ляхами», так как наконец «теж ляхи тебе посмеютца и поругатися будут». Я. Сомко заявлял, что не только он сам, «но и все товариство на сем боку Днепра» не желают подчиняться власти короля, «знаючи и видечи желательство и приятство ляцкое и татарское». Они, — предупреждал Сомко гетмана, — будут сражаться до конца и не сдадутся, помня о судьбе, постигшей армию Шереметева после капитуляции. Для царя и его советников это письмо было важным свидетельством того, что на переяславского полковника они могут рассчитывать.

Что существенная часть казацких полков на Левобережье не желает подчиняться власти короля и выполнять условия договора в Чуднове, свидетельствовали и попавшие в Москву в конце декабря тексты универсалов Юрия Хмельницкого от 18 и 24 ноября, посланных в левобережные полки[2544]. В универсале от 18 ноября гетман обращался к «заднепрянам», которые не хотят «с нами едино и единомысленно прироженому своему голдовати пану», угрожая им нападением коронных и татарских войск, обещая им судьбу М. Пушкаря и других бунтовщиков. В универсале от 24 ноября, адресованном казакам Прилуцкого полка, говорилось о том, что «явные с полку Переяславского… бунты всчинают».

Конечно, положение на Украине во многом продолжало оставаться трудным и сложным. Оставалось неясно, смогут ли эти центры сопротивления устоять перед лицом противника, надвигавшегося на них с Правобережья. Опасность была и близкой, и реальной. Уже в конце ноября и Яким Сомко, и Василий Золотаренко просили Г.Г. Ромодановского прислать им на помощь войска[2545].