Русское язычество. Мифология славян

Здесь, вероятно, остаток языческого мировоззрения, напоминающий те человеческие жертвы, которые совершали древние южноруссы в своих морских походах для спасения себя от морских бурь.

К веснянкам есть припев: «Играй, море, играй, синее».

Грай, море, грай, синье!

Или:

Грай, море; свити, зоре! —

и это заставляет предполагать, что в древности почитание моря входило в весенний культ Лады. Тот же припев встречается и в другого рода песнях.

Грай, море, грай, синье,
Чорне море, добре море…

В песнях вообще море, являясь с признаками, общими воде, чаще всего имеет мрачное значение. Даже играние моря сопровождает грустные события, например, рано в воскресенье играло синее море, а мать отправляла дочь в далекий путь:

В недилю рано синье море грало;
Виряжала мати дочку в чужу стороночку,
В чужу стороночку, в далеку дорогу.

Или, как поется в свадебной песне, играло море, а девица тонула.

В недилю рано синье море грало,
Настусенька потопала.

Несчастная дочь просит у матери позволить ей купаться в море — искать утраченной доли.

Пусти мене, моя мати, на море купаться;
Буду плавать, пуринати, доленьки шукати.

Мать над синим морем плачет о погибшем сыне.

Ой, при мори, при синьему,
Плаче мати по синови.

Козак сидит над морем и жалуется на свою долю: чужие люди ничего не делают и хорошо живут, а он работает, старается и у него нет ничего; доля из-за моря отвечает ему, что виновата не доля, а его воля.

Тай сив над водою, проклинав долю:
Доле моя, доле, чом ти не такая,
Чом ти не такая, як доля чужая?..
Обизвалась доля по тим боци моря:
«Козаче-бурлаче, дурний розум маеш,
Що ти свою долю марно проклинаеш,
Та невинна доля, винна твоя воля».

В другой песне также козак тяжело плачет над морем.

Сидить козак биля моря,
Та й тяженько плаче.

В иной песне молодец сидит на камне, стоящем на синем море, играет на сопилке и грустит о своем одиночестве.

На синим мори каминь мармуровий,
На ним сидить хлопець чорнобровий,
Сидить соби, в сопилочку грае;
Тяжко ему на серденьку, що дружиноньки немае.

Видя летящего орла над морем, козак грустит о своем сиротстве в чужой стороне.

Летив орел по над морем, та й летючи крикнув:
«Тяжко жити на чужини, бо я не привикнув».
Летив орел по над морем: «Ой, дай, море, пита!
Ой як тяжко сиротини на чужини жити».

Птицы на море — образ нередкий и всегда почти печальный:

Ой над морем та билий каминь,
Там козак з орлом гадае, —

потому что здесь играет роль море: без него птицы эти не составляют в народной поэзии печального символа. Иногда образом птиц на море начинаются песни: так, сокол с орлом купаются на море, сокол расспрашивает орла, а орел рассказывает ему, что где-то в поле стоит шатер и там лежит убитый козак:

Ой на мори, на синему,
Сокил з орлом купаеться,
Сокил орла питаеться:
«Чи не був орле на чужий сторони?» —
«Ой, у поли та намит стоить,
А там козак убит лежить».

Или «плавали лебеди на море синем — заплакали черноморцы о своем горе».

Ой, плавали лебедоньки на синему мори,
Заплакали черноморци об своему гори.

В свадебных песнях соколы купались на море, пили воду и полетели на сговор, где разлучают невесту с родителями.

Ой, на мори, на камини
Два соколи воду пили,
Знялись вони, политили
До Маруси на заручини,
Де Марусю розлучають
Из батеньком и з ненькою.

В другой песне эти соколы заменены ангелами на море: образ все-таки печальный, потому что главным образом идет дело о разлуке.

Ой, на мори, на камени
Там стояли два анголи.

Трудность переплыть море служит сравнением трудности перенести горе.