Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие

И ныне, с объективно-научной точки зрения, роль революционных демократов в становлении общественного сознания и в формировании более высокого культурного и образовательного уровня в широких слоях населения России не отрицается. Например, В.Я. Линков подчеркивает: «Публицистическая критика Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Писарева снабдила русское общество основными эстетическими категориями и оснастила его соответствующими навыками постижения и толкования художественных литературных произведений»[166].

Роль и значение литературно-критических и публицистических работ В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского и Д.И. Писарева для общественного сознания читающей России отражены в таких фактах XIX века, как, например, автобиографические повести Н.Г. Гарина-Михайловского «Гимназисты» и «Студенты» (1895)[167], сюжетное действие которых относится к середине 1860-х – началу 1870-х годов.

Показывая гимназическую среду, Гарин-Михайловский неоднократно подчеркивал, что положительный ответ на вопрос «Писарева читал?» являлся входным билетом в круг молодежи, стремившейся к социально-духовному росту, к самостоятельности и независимости, а публицистика Д.И. Писарева «и была тот источник, который вдохновлял» молодых людей на обращение к серьезной литературе, ставящей социальные проблемы[168]. Каждый гимназист, претендующий на звание современного образованного молодого человека, обязательно изучал, по свидетельству писателя, также статьи В.Г. Белинского. Однако Белинского читать было трудно, а Писарева – легче. Главный герой тетралогии «несколько раз принимался было за Белинского, но тот никакого интереса в нем не вызвал», и в первую очередь потому, что «непонятно было». Выводы же Писарева, сама логика его рассуждений воспринимались гораздо легче: «Все было так ясно, так просто, что оставалось только запомнить получше – и конец». Писатель иронически оценивал своего автобиографического героя; подчеркнуто, что в годы создания повестей (в середине 1890-х) Писарев воспринимался уже совершенно иначе, чем в 1860-е годы, – как упроститель идей.

По наблюдениям Гарина-Михайловского, петербургскому студенчеству на рубеже 1860—1870-х годов требовались более радикальные оценки и решения, нежели те, что предлагал Белинский в 1830—1840-е годы. К студенческим годам, помимо статей Писарева, полагалось прочесть работы Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского, а также М.А. Антоновича, Н.В. Шелгунова, В.А. Зайцева и др.[169] Так, герои Гарина-Михайловского рассуждают о том, что «во времена Белинского решались разные принципиальные вопросы <…> ну, вот вопросы эстетики: искусство для искусства. Но жизнь подвинулась <…> Теперь идет решение разных политических, экономических вопросов…». В кружках либерально настроенной молодежи в 1870-е годы уже не было, по свидетельству писателя, споров западников и славянофилов; умы занимала «ячейка мировой формулы» – община. Отсюда то, что тематика и проблемный спектр чтения современниками 2-й половины XIX века включали как произведения художественной литературы, так и литературно-критические и публицистические работы.

Вопросы историко-литературной науки, теоретического литературоведения и эстетики, представленные в работах Белинского, Чернышевского, Добролюбова и Писарева, см. в главах второй – четвертой.

«ЭСТЕТИЧЕСКАЯ» КРИТИКА

Представителями «эстетической» критики, понятие которой ввел в научно-критический обиход В.Г. Белинский, являются А.В. Дружинин, П.В. Анненков и В.П. Боткин, названные Л.Н. Толстым «бесценным триумвиатом». К этой группе примыкали И.И. Панаев, В.Н. и А.Н. Майковы, А.Ф. Писемский, И.А. Гончаров. И само направление, и его вклад в развитие литературоведения требуют переосмысления. Определяя это явление с современных литературоведческих позиций и указывая на отличия «эстетической» критики от других литературно-критических течений, исследователи подчеркивают: «"Эстетической" критикой мы называем течение, которое стремилось к постижению авторского замысла, нравственно-психологического пафоса произведения, его формально-содержательного единства»[170].

Через все свое литературно-критическое творчество А.В. Дружинин пронес идею «света чистого искусства» (126). Ценности художественного творчества, в понимании критика, связаны с формированием в человеке чувства изящного, художественной взыскательности, веры в силы человеческого разума. Истинное искусство вдохновляется добром, красотой и правдой. Согласно положениям «артистической» теории, разрабатываемой Дружининым, произведения, «пропетые в минуту вдохновения, набросанные для одного наслаждения, без всякой поучительной цели, стали зерном общего поучения, основанием наших познаний, наших добрых помыслов, наших великих деяний!» (203). Противопоставляя «артистической» теории «дидактические» позиции словесного творчества и его осмысления, критик отвергал приоритеты сиюминутности, подчиненности искусства политическим и узкосоциальным требованиям.